— Пьяный был? — спросил Иван Дмитриевич.
— Господь с вами! В рот не брал.
— Да не ты. Барин.
— Чуток попахивало.
Оставшись наедине с Певцовым, Иван Дмитриевич изложил ему свои сомнения. С верхнего этажа в квартиру попасть никак нельзя, это проверено. Замок на парадном не взломан, черный ход закрыт, в окнах все стекла целы. Каким образом убийцы проникли в дом?
— Князя убили не простые воры, — сказал Певцов. — У них все было предусмотрено заранее. Как-нибудь ночью подкрались к двери, натолкали в скважину воску и по слепку сработали ключ. Надо послать людей по слесарням. Кто-то из мастеров может припомнить заказчика.
Взвыли дверные петли, жандармский унтер Рукавишников, шагнув к Певцову, доложил:
— Согласно вашего приказания… Вот! — И протянул серебряную мыльницу с вензелем фон Аренсберга, найденную при обыске у камердинера.
— Видите! — возликовал Певцов. — Спер, шельма, под шумок! Убийцы не за тем приходили.
Камердинер, вновь призванный на допрос, плакал, валялся в ногах и божился неведомо в чем.
— Перестань реветь! — гаркнул Иван Дмитриевич. — Отвечай, зачем князь велел разбудить себя в половине девятого?
— Бес попутал! — рыдал камердинер. — Ничего не знаю!
Позвали кучера. Тот поклялся, что никто ему не приказывал с утра подавать лошадей.
— Князь кого-то ждал к себе, — заключил Певцов, и это была его первая мысль, с которой Иван Дмитриевич мог согласиться.
— К половине девятого или к девяти покойный ожидал какого-то визитера, — повторил Певцов, считая, видимо, что его проницательность не вполне оценили. — Вы поняли? А сейчас я откланяюсь и начну действовать по своему плану.
2
Вскоре после отъезда Певцова в Миллионную явился Левицкий, тайный агент Ивана Дмитриевича. Захудалый смоленский помещик, выдававший себя за побочного потомка королей Речи Посполитой, он какими-то загадочными путями проникал в Яхт-клуб, где играл в карты, одновременно прислушиваясь к разговорам титулованных партнеров и тех, кто сидел за соседними столами. За это Левицкий исправно получал деньги из секретных фондов сыскной полиции. Разумеется, их ему не хватало, и он вдобавок шулерствовал с негласного позволения Ивана Дмитриевича, который вообще-то шулеров преследовал беспощадно — в юности сам от них пострадал: проиграл в «хрюшки» казенные восемь рублей и едва, наивный птенец, не застрелился. Но для Левицкого, учитывая особенности его партнеров, Иван Дмитриевич делал исключение.
Время от времени тот предпринимал попытки сократить дистанцию между собой и своим начальником: как бы невзначай сбивался на дружеский тон, в разговоре начинал крутить Ивану Дмитриевичу пуговицу на сюртуке, заезжал к нему на квартиру, когда хозяина не было дома, пил чай с его женой и рассказывал ей светские новости, словом, из агента надеялся стать конфидентом. Всякий раз, получив щелчок по носу, он эту надежду не терял и лишь окрашивал ее в новые цвета.