Ни слова не говоря, он усадил ее в шлюп и, отчалив от берега, распустил парус. Элегантная лодочка легко и красиво заскользила по воде. Николь сидела тихо и наблюдала, как он управляет суденышком. Он казался ей огромным, загадочным… Все это в нем она любила, хотя и не понимала. У Николь сжалось сердце, когда она заметила, что они направляются к плантации Армстронгов. Предчувствия ее не обманули: он везет ее на мельницу! Однако они миновали причал возле мельницы, и у нее отлегло от сердца.
Она не сразу узнала место, где остановился Клэй. Казалось, на берегу непроходимые заросли кустарника. Стоя по щиколотку в воде, он привязал лодку и протянул к ней руки. Она с благодарностью почти упала в его объятия. Он некоторое время смотрел на нее с довольным видом, потом понес на руках сквозь скрытую от глаз калитку на красивую поляну, где после дождя все казалось свежим и новым. Там было множество цветов, на которых поблескивали на солнце непросохшие капли дождя.
Клэй поставил Николь на землю, сел на большой камень возле цветника и посадил ее к себе на колени.
— Я знаю, что ты боишься испачкать травой свое платье, — поддразнил он ее.
Николь взглянула на него. В глазах ее была тревога.
— Зачем ты привез меня сюда? — шепотом спросила Николь.
— Я подумал, что нам с тобой пора поговорить.
— О Бьянке? — едва слышно спросила она.
— У тебя испуганный вид. Почему? — заглядывая ей в глаза, спросил Клэй.
— Я боюсь услышать то, что ты намерен сказать.
Положив ее голову себе на плечо, Клэй прижал ее к себе.
— Если не возражаешь, я хотел бы рассказать тебе о себе, о моей семье, о Бет.
Она молча кивнула. Ей хотелось знать о нем все.
— Мое детство напоминало волшебные сказки, которые ты рассказываешь близнецам, — начал Клэй. — У нас с Джеймсом были необыкновенные родители. Мать — красивая, добрая, с чувством юмора.
Николь улыбнулась, представив себе его мать.
— А отец?
— Он обожал ее. Даже когда мы с Джеймсом уже подросли, они возились друг с другом и играли, словно дети.
— А Бет? — прошептала Николь, и он почувствовал, как она напряглась.
— Бет была единственной дочерью нашего надсмотрщика. Ее мать умерла во время родов. Моя мать, естественно, взяла девочку под свое крылышко. Джеймс и я тоже. Джеймсу было восемь лет, а мне четыре года. Мать уделяла малышке очень много внимания, но мы с Джеймсом не испытывали ни ревности, ни зависти. Я с удовольствием носил ее на руках. Начав ходить, она повсюду следовала за нами, даже если мы с Джеймсом уходили из дома на целый день. Я научился ездить верхом, когда Бет сидела у меня за спиной.