Что, если Бьянка забеременеет? Он постарался прогнать от себя эту мысль.
— Клэй, — послышался голос Николь, — ты здесь?
Она появилась на поляне, и он, улыбнувшись, встал, чтобы поприветствовать ее.
— Ты не сказал, в какое время прийти. Ох, Клэй! На тебе лица нет! Что случилось?
— Лучше не спрашивай, — хрипло произнес он, протягивая к ней руки.
Николь остановилась в двух шагах от него.
— Пахнешь ты не лучше, чем выглядишь.
Он поморщился.
— Говорят, любовь слепа.
— Даже у слепых есть обоняние. Сядь и отдохни или разожги камин в пещере. Я принесла с собой еду. Ты вчера почти ничего не ел.
— Не говори мне о вчерашнем вечере, — простонал Клэй.
Час спустя, когда они позавтракали и в пещере стало тепло, Николь, прислонившись спиной к каменной стене, накинула на ноги одеяло и приготовилась к разговору. Она пока не могла сидеть спокойно в объятиях Клэя.
— Я почти не спала этой ночью, — сказала она. — Размышляла о том, что ты мне рассказал о Бьянке и ее родственниках. Трудно в это поверить. Ведь я твоя жена, а живешь ты с ней. Выходит, ты хочешь нас обеих.
— Ты действительно этому веришь?
— Я пытаюсь не верить. Но я знаю, что Бет оказывала на тебя сильное влияние. Может быть, ты не отдаешь себе отчета в том, как сильно связан со своим домом. Вчера ты говорил, что хочешь уйти отсюда и бросить дом. Но не так давно готов был похитить женщину потому лишь, что она напоминала человека, который жил в этом доме.
— Ты значишь для меня больше, чем плантация.
— В самом деле? — Николь округлила глаза. — Хотелось бы в это верить.
— Но ты не веришь, — сказал он, вспоминая Бьянку в своей постели и ее девственную кровь на простынях. Может быть, Николь права, что не доверяет ему? Повернувшись к нише, где лежал запаянный в стекло единорог, он взял его в руки. — Мы поклялись на этом, — сказал он. — Конечно, мы были детьми и мало что знали о жизни, но клятв своих никогда не нарушали.
— Иногда невинные клятвы бывают самыми искренними, — улыбнулась она.
— Я люблю тебя, Николь, — сказал Клэй, держа в руке стекло, — и клянусь, что буду любить тебя до конца своих дней.
Николь, стоя рядом с ним, положила руку поверх его руки. Что-то ее тревожило. Бет, Джеймс и Клэй прикоснулись к маленькому единорогу, потом Бет запаяла его в стекло, чтобы никто другой никогда не смог прикоснуться к нему. Как ни глупо, Николь не могла забыть фотографию Бет. Они с Бьянкой были похожи как две капли воды. Удостоится ли когда-нибудь Николь чести прикоснуться к тому, к чему прикасалась Бет?
— И я люблю тебя, Клэй, — прошептала Николь. — И буду любить всегда.