— Естественно, — сказала Николь.
— Я также послал ей деньги на проезд до Америки. Сказал, что по-прежнему хочу ее, умолял простить меня и приехать в Америку. — Он вскочил на ноги и принялся расхаживать по лужайке. — Ну почему, черт возьми, все это случилось? Я не мог вернуться в Англию, потому что мне приходилось одному управлять плантацией. Написал ей несколько писем, умоляя ее приехать, но она всегда находила какие-то отговорки. Сначала был тяжело болен ее отец, потом она боялась оставить его. Я понял, что она не хочет уезжать из Англии. У некоторых англичан странные представления об американцах. — Он взглянул на Николь, словно ожидая, что она объяснит ему эту странность. Но она промолчала. И Клэй продолжил: — Пройдет какое-то время, прежде чем она получит мое письмо, потом пройдет несколько месяцев, прежде чем я узнаю, принимает ли она мое предложение. И тут появляешься ты, — сказал Клэй, глядя на Николь с надеждой в глазах. Но Николь по-прежнему молчала. — Не знаю, как ты относишься ко мне. Сначала я думал, что нравлюсь тебе, но за последнее время… Ведь я почти тебя не знал. Но ты завоевала мое уважение. В моем доме снова стало приятно находиться, близнецы любят тебя, слуги — слушаются. У тебя отличные манеры, и, я полагаю, ты смогла бы с успехом выполнять кое-какие социальные функции. Было бы неплохо, если бы у нас снова стали бывать люди.
— Что ты хочешь этим сказать?
Он сделал глубокий вдох.
— Если Бьянка мне откажет, я не хотел бы расторгать брак с тобой.
— И, как я полагаю, в результате этого брака могли бы родиться дети?
Губы Клэя дрогнули в улыбке.
— Конечно. Должен признаться, я нахожу тебя очень привлекательной.
Николь едва сдерживала гнев.
Она медленно поднялась и с напряжением произнесла:
— Нет. Думаю, это невозможно.
Он схватил ее за руку и повернул лицом к себе.
— Почему? Может быть, Арундел-Холл недостаточно хорош для тебя? Возможно, с твоей внешностью ты могла бы получить что-нибудь получше?
Звук увесистой пощечины, которой Николь ответила на его слова, эхом отозвался в лесу.
Он замер на месте, крепко держа ее за руку.
— Будь любезна объяснить, что все это значит, — холодно произнес он.
Она вырвалась из его рук.
— Cochon![2] Невежественный, тщеславный мужлан! Как ты смеешь делать мне такое предложение?!
— Чем я тебя обидел? Я просто предложил не расторгать наш брак, причем, надеюсь, за последние несколько недель проявлял к тебе, черт возьми, большое уважение! Как-никак ты все-таки являешься моей законной женой!
— Уважение! Ты даже не понимаешь значения этого слова. Правда, ты предоставил мне отдельную спальню, но почему? Потому ли, что уважаешь меня, или для того, чтобы иметь возможность сказать своей разлюбезной Бьянке, что не прикасался ко мне?