- Спасибо.
- Не за что, младшенький, - Райдо протянул салфетку. - Руку оботри и рассказывай, во что вы тут без меня вляпались.
…господин в шерстяном костюме. Стриженные виски и, надо полагать, нежная любовь к саквояжам. Украденная монограмма и не только она. Кем он представляется ныне, еще один оживший мертвец. И главное, что с Таннис.
Она жива.
Хотели бы убить, не стали бы затевать представление… нет, все сложнее и много сложнее.
Кейрен вытер руку. Живое железо затянуло порезы и осколки выплавило. Рука горела, пальцы дергались… до утра теперь ныть станет, отвлекая.
- Все… дерьмово.
- Да я уж понял, что не незабудками пахнет, - Райдо продолжал раскачиваться на стуле. - Выкладывай, младшенький… глядишь, вдвоем чего и придумаем.
Кейрен дотянулся до вазы.
Город велик, но он знает запах. И след возьмет.
Чего бы это ни стоило.
Узкая полоска света пробивалась сквозь ставни. Она ложилась на дощатый пол, рассекая комнату пополам. На левой половине находился старый платяной шкаф, дверцы которого были приоткрыты, и виднелись пустые полки. На правой - стол и кровать.
Кэри сидела на кровати, поджав босые ноги, и глядела на полосу.
И еще на стол, прикрытый полотняной скатертью. Некогда нарядная, та давно утратила первозданную белизну, обзавелась рядом пятен и даже крупной, наспех залатанной дырой. А вышитые георгины поблекли.
Спустив ногу, Кэри потрогала пол.
Теплый.
И деревянная стена тоже… и место странное. Пахнет свежим деревом, смолой. Стены липкие, в янтарных капельках. А ковер на полу - старый, но плотный еще, шерстяной.
Мягкий.
На столе - масляная лампа, в которой масла осталось на самом донышке. Фарфоровый, расписанный розами, таз для умывания. Кувшин. Здесь же - зеркало на ножке, гребень…
Как она сюда попала?
Кэри помнила и руки, и голос, и… ее похитили?
Определенно.
Но кто и зачем?
Надо успокоиться. Вдохнуть поглубже, выдохнуть… вдохнуть и выдохнуть, расплетая запахи, которыми комната полна, выискивая среди них нити-ответы. И найдя, произнести вслух пару слов из тех, которые леди знать не должны. Поднять таз… а лучше кувшин. Увесистый какой. И ручка удобная.
Кэри подвинула стул так, чтобы он оказался напротив двери и, взяв кувшин в руки, приготовилась ждать. Удивительное дело, она не испытывала ни стыда, ни даже смущения, несмотря на то, что была в одной лишь ночной рубашке, скорее неясное непонятное ей самой предвкушение.
Злость.
Терпкую, пахнущую молодым железом, огнем и углем. Немного северным ветром.
Ветивером.
Она поднесла ладонь к носу, вновь убеждаясь, что запах этот не примерещился. И сорочка ее, и халат, заботливо оставленный на спинке кровати, и само одеяло, толстое, стеганное, набитое пухом, выдавали хозяина.