- Я соскучился.
- И я… соскучилась.
Таннис обвила шею руками, с трудом сдерживая слезы.
- Что случилось?
- Ничего.
Просто он здесь и рядом, и целый день она провела, сражаясь то со страхами, то с воспоминаниями. Стоило заснуть, и сон оборачивался кошмаром.
Танцевало пламя на останках дома.
И земля, раскрывая черный рот, полный гнилых кольев-зубов, норовила дотянуться до Таннис. Дышала смрадом, смотрела пустыми выпуклыми глазами подземников.
Она же пряталась, бежала, прорываясь сквозь вязкий, словно кисель, воздух, путаясь в нем, не способная оторваться от погони. Видела Грента и нож его, кружившийся на ладони. Томаса с перекошенным, перекроенным лицом. Она знала, что эти двое мертвы, но и мертвые они не желали оставить ее в покое. И Таннис, оказавшись в тупике, хваталось за шило, но вместо него в руке оказывалась заплетенная на двенадцать косичек заготовка.
Пробуждение приносило дурноту, которая не отступала ни от воды, ни от кислого лимонада. А голову сжимал тяжелый обруч. И Таннис брала книгу, чтобы как-то отвлечься… и откладывала, понимая, что в десятый раз читает одну и ту же фразу…
- Просто… - она уткнулась носом в его шею, - без тебя плохо.
Стыдно признаваться в слабости. И Кейрен вздрогнул, а потом сдавил ее сильней.
- Пойдем в театр?
- Сегодня?
- Сейчас… - он все же позволил ей отстраниться и поцеловал в висок. - Пойдем, пока…
Не договорил, отвернулся.
- Тоже день не заладился? - Таннис держалась за его руки, с удивлением понимая, что отступили и дурнота, и боль, и вовсе чувствует она себя замечательно.
- Не заладился, - согласился Кейрен. - Так как? Идем?
- Конечно.
Театр ей нравился.
Белый мрамор. Янтарь. Малахит и обсидиан. Каменная шкатулка, в глубине которой рождалось чудо. Позолота. Бархат. Газовые рожки, чей свет наполняет чашу сцены. И полумрак зала. Полумаска и бинокль, который почти игрушка… тишина ложи… тихий голос Кейрена… его прикосновения, случайные, конечно, как иначе? Они - часть игры.
…веер.
Шоколад и шампанское, пузырьки которого тают на языке, обжигая холодом. Веселье… или тоска. Происходящее на сцене кажется далеким, и вместе с тем трогает до глубины души. И Таннис, забыв о шампанском и шоколаде, подается вперед…
…с белой шалью на плечах, будто крыльями сложенными, крадется королева. Дрожит свеча в ее руке, и сама душа, не способная справиться с любовью. Сцену метет край королевского платья, и кланяются встречные тени.
Арфы переливы шепчут о любви.
Музыка лечит. Вот только одной любви на двоих мало.
- Прости меня, - Кейрен подносит ее руку к губам, целуя пальцы. - Прости, пожалуйста…