Миранда упала на колени. Красная кровь хлынула у нее из носа, ужасно яркая на фоне белой кожи. Она стерла ее тыльной стороной ладони, увидела, что я смотрю на нее, и сказала:
— Тварь достала его. Я видела. Она сожрала его душу.
— Она сожрала дух, который он отбросил в момент смерти. Если и существует такая вещь, как душа, то я еще не видел ни одной.
Донни Халливел сказал:
— Я не понимаю, о чем вы тут оба толкуете. И не хочу понимать. Скажите только, он хотел вас убить?
— Что-то в этом роде, — ответил я. Моя нога уже довольно сильно болела, распухла и ныла до самой кости. Штанина намокла от крови. В ботинок тоже налилась кровь.
Донни Халливел сунул пистолет в карман пиджака. Рука его так сильно тряслась, что он попал только с третьей попытки.
— Он заставил меня стрелять в вас, — сказал он.
— Я знаю.
— Это была не моя мысль. Я ничего такого и не думал. Я даже не понимаю, где я сейчас. Последнее, что я ясно помню, это как открываю ему дверь. А потом все словно куда-то ушло. Было похоже, что я сижу у себя в затылке, наблюдая, что происходит на очень маленьком телевизоре.
— Он загипнотизировал вас, — сказал я.
— Где Райнер?
— Он помог мне, а потом я отослал его домой.
— Он так обрадовался, когда этот тип написал ему что-то об этих его глупых книгах. Он слишком верит людям. Вы уверены, что он в порядке? В какой-то момент мне казалось, что я колю ему какую-то наркоту.
— Я дал ему адрес человека, который сможет ему помочь, — сказал я.
— Мне бы лучше пойти и посмотреть, как он там, — сказал Донни Халливел. — Он не слишком хорошо управляется сам по себе.
— Конечно, — сказал я и почувствовал облегчение, когда громадина продралась сквозь колючую зеленую изгородь.
Миранда вздрогнула раз, другой, потом вся задрожала и сказала:
— Я думала, он прикончит нас.
— Я тоже так думал. Твой мобильник работает?
— Конечно. Я вызову скорую.
— В этом нет необходимости, — сказал я и дал ей телефонный номер симпатизирующего мне врача. Когда она позвонила, я сказал, чтобы она открыла портфель и принесла мне книгу.
Она отводила глаза, вручая ее мне. Это был тяжелый том ин-кварто, переплетенный в шкуру нерожденного теленка, потемневшую от возраста и приобретшую неровный цвет масла. Страницы были из качественной льняной бумаги. Я провел пальцами по сложному узлу, тисненному на коже переплета под напечатанным золотом заголовком.
— После смерти родителей мне было важно воссоздать их библиотеку. Это последний том, что бы мне нужен, самый редкий и самый дорогой. Ты не поверишь мне, когда я скажу, сколько я заплатил за него, — сказал я и швырнул книгу в канал.