— Выходит, ты желаешь своей новой подружке глупого козла?
— Возможно. Я люблю тебя, Флинн.
— Господи! Что-то в последнее время у меня с этим перебор… — Он щелкнул сестру по носу. — И я тебя.
— Нет. Скажи: «Я тебя люблю».
— Еще чего!
— Всего три слова, Флинн. Выдави их из себя.
— Я тебя люблю. А теперь уходи.
— У меня еще не все.
Он застонал и повалился на диван.
— Мы с Мо пытаемся вздремнуть — ради сохранения душевного равновесия.
— Лили никогда тебя не любила, Флинн. Она любила твое положение в Вэлли. Ей нравилось, что ее видят с тобой, нравилось присваивать твои идеи. Может, ты и глуп, но кое в чем здорово соображаешь. Она тебя использовала.
— И от этого мне должно стать легче? От осознания, что я позволил себя использовать?
— Прекрати обвинять себя в том, что произошло между тобой и Лили.
— Я себя не обвиняю. Я ненавижу женщин. — Он оскалил зубы в злобной улыбке. — И хочу всего лишь трахать их. Может, ты все-таки уйдешь?
— У тебя в спальне красные розы.
— О господи!
— Ты влип, — повторила Дана и ткнула пальцем ему в живот.
Флинн мужественно перенес болезненный тычок.
— Хочу у тебя кое-что спросить. Кому-нибудь из наших друзей нравилась Лили?
— Нет.
Он выдохнул и воззрился на потолок.
— Я просто проверил.
Раздался стук в дверь. Флинн выругался, а Дана вскочила.
— Я открою, — пропела она. — Может, это опять цветы.
Движимая любопытством, Дана распахнула дверь. И выругалась — так витиевато и грубо, что Флинн и представить себе не мог.
— Отлично сказано, Дылда!
Джордан Хоук, красивый как дьявол, а на взгляд Даны, даже гораздо красивее, подмигнул ей и ленивой походкой снова вошел в ее жизнь.
На какой-то миг ею овладело желание подставить ему подножку. Сдержавшись, Дана просто схватила его за руку, представляя, как выкручивает ее, словно в голливудской драке.
— Эй! Тебя никто не приглашал войти.
— Ты здесь теперь живешь?
Джордан повернулся — легко и непринужденно. Он всегда так двигался. Ростом в шесть дюймов и три фута[32], он был на пять дюймов[33] выше Даны. Когда-то это ей нравилось, но теперь вызывало раздражение.
Он не потолстел, не подурнел, не пал жертвой так часто встречающегося у мужчин облысения. Проклятье! Джордан остался таким же стройным и эффектным, а густые черные волосы точно так же обрамляли худощавое загорелое лицо с пронзительными синими глазами. Губы красиво очерчены и — она это прекрасно знала — очень изобретательны.
Сейчас они сложились в ленивую, насмешливую улыбку, в которую хотелось заехать кулаком.
— Отлично выглядишь, Дана. — Джордан провел рукой по ее волосам, и она инстинктивно отдернула голову.