— Мэлори…
Она покачала головой и наклонилась, касаясь губами его губ.
— Позволь мне любить тебя. Смотри, просто смотри.
Мэлори откинулась назад, провела ладонями по своему животу, по груди, запустила пальцы в волосы. Ее тело пришло в движение.
Волна жара накрыла Флинна — огненный взрыв, расплавляющий мышцы, обжигавший до самых костей. Она поднялась над ним, хрупкая и сильная, белая и золотая. Окружила его, завладела им. Швырнула навстречу безумию.
Страсть и наслаждение поглотили Мэлори. Она вела их обоих, все быстрее и яростнее, пока перед глазами не завертелись разноцветные круги.
«Живые…» Больше она ни о чем не могла думать. Они живые. Кровь вскипала в их жилах, толчками проходила через замиравшее сердце. Ее губы ощущали вкус его губ, она чувствовала, как его плоть пульсирует внутри ее.
Это была жизнь.
Мэлори цеплялась за нее, даже когда наслаждение достигло пика, стало почти невыносимым. Тело Флинна изогнулось, и она рухнула в сверкающую бездну.
Флинн неплохо справился с супом. Мэлори с удивлением наблюдала, как он помешивает варево в кастрюльке на плите в ее кухне. Он включил музыку и приглушил свет. Но вовсе не затем, чтобы создать интимную обстановку, — просто очень хотел, чтобы Мэлори расслабилась.
А еще он очень хотелось расспросить ее о подробностях сна, но в борьбе с любопытством победило желание не тревожить Мэлори.
— Хочешь, сбегаю за какой-нибудь кассетой? — предложил он. — Плюнем на все и немного побездельничаем.
— Нет! Не уходи. — Она прильнула к нему. — Не пытайся меня отвлечь, Флинн. Рано или поздно нам нужно будет поговорить.
— Но ведь не обязательно же сию минуту…
— Мне казалось, журналист должен раскапывать факты и тут же публиковать их.
— «Курьер» не собирается рассказывать историю о кельтских мифах, пока она не закончится, поэтому торопиться нам некуда.
— А если бы ты работал в «Нью-Йорк таймс»?
— Тогда другое дело. — Флинн погладил ее по голове и отпил вино из бокала. — Я был бы бесчувственным и циничным. Вытянул бы у тебя или кого-то другого все подробности. Если бы я работал в «Нью-Йорк таймс», то был бы нервным и напряженным. Возможно, имел бы проблемы с алкоголем. Моя семейная жизнь катилась бы ко второму разводу. Думаю, я пристрастился бы к виски без содовой и имел рыжую любовницу.
— Послушай, а если серьезно — как ты представлял свою жизнь в Нью-Йорке?
— Не знаю. Хочется думать, что у меня была бы интересная работа. Важная работа.
— Ты не считаешь свою работу здесь важной?
— В ней есть смысл.
— Еще какой! Не только информировать и развлекать, но и поддерживать традиции, давать многим людям средства к существованию — тем, кто у тебя служит, печатает газету, доставляет ее подписчикам. Что бы они и их семьи делали, если бы ты уехал?