— Она надеялась, что ты останешься.
Флинн вспомнил, что говорил о надеждах.
— Да. Исполнил свой долг. Целый год я был в ярости, потом еще год испытывал раздражение. На третий год смирился. Затем, точно не знаю когда, ко мне пришло… скажем так, удовлетворение. Примерно в это же время я купил дом. Потом в доме появился Мо.
— Думаю, ты отклонился от плана, составленного матерью, и принялся осуществлять свой.
Флинн усмехнулся.
— Именно так.
На свете существовало не так много вещей, ради которых Дана могла вытащить себя из постели. Разумеется, самая важная из них — работа, но в выходной день ее главным удовольствием был утренний сон. Отказываясь от него по просьбе Флинна, она — вне всяких сомнений — демонстрировала высшую степень сестринской любви. И набирала баллы, рассчитывая на ответное понимание, если такая необходимость возникнет.
В половине восьмого утра Дана постучала в дверь Мэлори. На ней были футболка с изображением Граучо Маркса[37] и потертые джинсы. На глазах темные очки.
Флинн открыл дверь и, зная сестру, тут же сунул ей в руки чашку горячего кофе.
— Ты прелесть. Сокровище мое. Бриллиант.
— Помни об этом. — Дана вошла в гостиную, села на диван и с наслаждением вдохнула аромат кофе. — Где Мэл?
— Еще спит.
— Рогалики есть?
— Не знаю. Не смотрел. Признаю свою ошибку, — тут же прибавил Флинн. — Я эгоистичный негодяй, думающий только о себе.
— Прошу прощения, но это должна была сказать я.
— Берегу твое время и силы. Они тебе понадобятся. Мне нужно быть в редакции через… — Флинн посмотрел на часы. — Черт! Через двадцать шесть минут.
— Сначала объясни, зачем я сижу в квартире Мэлори, пью кофе, не теряю надежды на то, что здесь найдется рогалик, а она сама спит.
— У меня нет времени рассказывать! У Мэлори был стресс, и я не хочу, чтобы она оставалась одна. Вот и все, Дана.
— Боже, Флинн, что случилось? На нее напали?
— Можно и так сказать. У Мэлори эмоциональная травма. Это не я, — уточнил Флинн уже на пороге. — Просто побудь с ней, ладно? Я приеду, как только освобожусь, но сегодня у меня куча дел. Пусть поспит, а потом… не знаю, займи ее чем-нибудь. Я позвоню.
Дана нахмурилась и уже в спину брату бросила:
— Для газетчика ты слишком скуп на детали!
Она решила не терять времени даром и пошла на кухню.
Рогалики нашлись, но не успела Дана прожевать первый кусок, как в дверях появилась Мэлори.
«Сонная, — отметила Дана. — Немного бледная. И какая-то… помятая». В последнем, очевидно, виноват Флинн.
— Привет. Хочешь вторую половину?
Мэлори заморгала, еще плохо соображая спросонья.
— Привет. А где Флинн?