Каждое утро она просыпалась рано — все в доме еще спали, но теперь она не спешила, как прежде, заниматься домашними делами. Она любила раннее утро, влажную свежесть, прозрачный утренний воздух, поэтому почти каждый новый день начинала с прогулки. Она уходила далеко в горы, взбираясь все выше и выше, а потом долго смотрела вниз — туда, где распластались маленькими серыми квадратами деревянные постройки, в которых жили люди. Она видела родительский дом и дом Руслана, теперь уже не чувствуя своим ни один из них. Эти каждодневные утренние прогулки помогали ей видеть хоть какой-то смысл в своем существовании. Она оставалась одна, наедине с собой, в стороне от чужих осуждающих взглядов, и от этого ей становилось легче.
Рано утром она никогда никого не встречала в горах, а поэтому сильно удивилась, когда однажды, во время одной из своих утренних прогулок, заметила вдалеке чей-то силуэт. В горах стоял туман, поэтому она сразу не поняла, что это за человек — мужчина или женщина. Сворачивать с узкой тропинки было уже поздно, возвращаться назад ей не хотелось, и она решила пройти мимо, надеясь, что этот человек окажется незнакомым и ей не придется вступать с ним в беседу. И все же она продолжала напряженно вглядываться в его очертания, с каждым новым шагом убеждаясь в том, что этот человек — женщина… А потом вдруг, в какую-то долю секунды, еще не успев разглядеть, она уже поняла, что эта женщина — Мила.
Она хотела остановиться, повернуть назад, но ноги как будто сами несли ее вперед, делая то, чему мучительно сопротивлялось сознание. И вот они уже стояли друг напротив друга — бывшие подруги, судьбы которых переплелись столь странным образом. Два силуэта вырисовывались смутными очертаниями в горном тумане почти на самом краю обрыва. И первым внезапным желанием одной из них было столкнуть другую в эту пропасть. Алена подняла глаза, пылавшие настоящей ненавистью, и даже слезы, которые текли по щекам Милы, только еще сильнее разожгли в ней эту ненависть. Казалось, что время остановилось, повисло над пропастью, запутавшись в горном тумане; прошедшая с момента встречи минута показалась обеим целой вечностью, в которой уместилось все прошлое и настоящее. И вдруг Мила упала на колени и, обхватив руками ноги Алены, зарыдала в голос. Алена, брезгливо дотронувшись до ее плеча, попыталась высвободиться из этих цепких объятий, но, почувствовав их силу, прошептала только одно слово: «Отпусти».
— Отпусти меня, не трогай, слышишь?..
Цепи разомкнулись, но она продолжала стоять на месте как вкопанная, не понимая, что ее держит. Слова, доносившиеся снизу, казалось, проходят мимо, не затрагивая сознания, растворясь во влажном воздухе.