— А основной военный флот Бретани где стоит?
— В Нанте — в притоках Луары или в других портах полуострова. Часть кораблей море патрулирует, — просветил Вельзер.
— Значит, военный флот от пожара не пострадал?
— Почти.
— Тогда сделаем так. Бумаги на товар вы оформляете на меня, — заявил я как об уже решенном деле.
Видя недоуменное лицо банкира, спросил:
— Вам что-то непонятно?
— Зачем вам это, ваше высочество? — Даже голос у Вельзера слегка дрогнул.
Понятно мне его поведение. Бабки не просто большие — огромные. Вот очко и жим-жим — принц грабит прямо на ходу. Караул! Ратуйте, люди добрые! Надо успокаивать.
— Мы с вами деловые партнеры, мэтр, не так ли? Или вы отказываетесь от нашего сотрудничества?
Ага… Два раза он отказался, теряя на этом целых триста золотых флоринов, которые он уже отдал мне без каких-либо расписок. Я для него — инвестиция.
— Никогда, ваше высочество, — возмущенно возразил мне Вельзер. — Как я могу отказаться от сотрудничества с вами при таких деловых перспективах, которые вы мне обрисовали.
— Так вы доверяете мне? — напирал я.
Вельзер, похоже, не стремился по жизни вообще кому-либо доверять, но раз попала нога в колесо — пищи, но беги.
— Как можно мне оскорбить вас недоверием, ваше высочество? — Казалось, банкир сейчас провалится сквозь землю от досады.
— Тогда пишите вексель, что взяли у меня весь этот товар на реализацию. С возвратом денег не позднее Рождества сего года, когда живые деньги в серебре меняются на вексель уже в Наварре. Сумму вы сами знаете. Потом вы делаете с этим векселем все, что вам угодно.
— И это все? — удивился банкир, но, припомнив про обещанный мне, им же, серебряный обоз к Рождеству, расплылся в радостной улыбке понимания общей тайны. А тайны всегда людей сближают.
— Как же все? — Тут уж я сделал ему недовольно-удивленное лицо. — А два-три процента от этой сделки мне за куртаж? Потому как в кладовые дюшесы этот товар попадет как мой. Но с вашим правом им распоряжаться по своему усмотрению. Вас что-то не устраивает в этой схеме?
— Как-то непривычно все это, ваше высочество. Раньше так не делали.
— Раньше, говорят, люди голыми ходили и ели сырое мясо. Любое дело всегда делается когда-то в первый раз. Но тут вы ничем не рискуете.
— Желает ли кто-нибудь еще кофе? — вдруг вклинился в наш разговор сарацин.
— Лучше шербет, — ответил я, — а то сердце скоро через ключицу вывалится.
Хлопок в ладоши. И на столе появился высокий узкогорлый кувшин с тонкой ручкой. Медный, весь покрытый тонкой чеканкой. Мне еще показалось, что мастер, его делавший, страдает шизофренией, так как пустого гладкого места на этом кувшине не было совсем — сплошь все начеканено арабесками. Из оловянных стаканов выплеснули воду и заменили ее шербетом.