Так пролетело более суток… или еще больше. Достаточно долгое время для того, чтобы измучить и измотать доставшийся мне юный организм буйством морской стихии до состояния «бери меня тепленького и делай со мной что хочешь». Однако, признавая такую возможность в принципе, сарацинский капудан повел себя в этой ситуации весьма благородно. То есть не сделал совершенно ничего из того, что мог. И я, и мои спутники, и даже освобожденные гребцы остались на свободе, даже со всем состоявшим при нас имуществом.
Вместе со мной в каюте страдал от морской болезни Филипп. А вот Микал и Ленка, казалось, в этом буйном море родились: им было настолько хорошо, насколько нам плохо, если не считать надоевшей и им тоже качки. С помощью чернокожего Марка они заботились обо мне и моем оруженосце с полной самоотверженностью, не гнушаясь никакой грязной и противной работой, которую мы им периодически добавляли.
Но все кончается. Кончился и этот чудовищный шторм. Но не волнение. На высоких и длинных валах корабль скользил как на американских горках. По крайней мере, ощущения были именно такие, как в юности, когда я водил девочек в «Луна-парк» около Речного вокзала. Почему-то после таких адреналиновых аттракционов они были более податливы на поцелуи.
Но выматывающей килевой качки больше не было, и я смог проглотить без последствий чашку куриного бульона.
Посетивший меня капудан Хасан посетовал:
— Ваше высочество, прошу вас: не держите гнев на старого капудана, ибо я не в силах бороться с морскими стихиями. Тут на все воля Аллаха, который был к нам в этот раз благосклонен. Самое страшное уже позади. Сейчас при умеренном северо-западном ветре мы довольно быстро доберемся до суши, где моему кораблю предстоит серьезный ремонт. И я надеюсь на вашу помощь.
— Что от меня потребуется, Хасан-эфенди?
— Охранная грамота от ваших подданных и некоторое количество высушенного дерева.
— Считайте, что они у вас уже есть, — успокоил я его и тут же задал самый для меня актуальный вопрос: — А куда нас выбросит на берег морская стихия?
— По моим расчетам, очень приблизительным, — где-то от Байонны до Бильбао. Точнее пока сказать не могу. Но мимо континента не проскочим, это уже точно.
— Какова сейчас высота волн?
— Где-то шесть-семь локтей, мой эмир. Против них идти бесполезно, даже с такой большой командой гребцов, как у меня. Остается только держать корму под ветром, благословляя Всевышнего за то, что ветер нам относительно попутный. Надеюсь, к вечеру волнение утихнет, и я смогу взять ориентиры по звездам.
И тут же оговорился: