Ей показалось, что она заснула сразу. Но почему-то глаза ее сами собой открылись в тот момент, когда стрелки часов соединились друг с другом на числе 12. Полина подумала даже, что спит, — иначе как объяснить, что на часах всего одна стрелка, стоящая торчком?
В этот момент в коридоре что-то упало.
Вчера луна к полуночи не успела подняться из-за леса, и свет ее в коридор не попадал — только ничего не освещавшие блики. А сегодня полная луна светила прямо в торцовое окно, свет был холодным, но таким ярким, что видно было каждую висевшую в воздухе пылинку.
Запахнув халатик, Полина стояла на пороге спальни и смотрела. Она хотела закрыть глаза, но не могла. Хотела захлопнуть дверь, но руки не слушались. Хотела закричать, но в горле случился спазм. Хотела проснуться, но понимала, что проснулась минуту назад, ровно в полночь, услышала в коридоре шум и встала посмотреть, не подумав о том, что это может быть…
Белесый призрак висел сантиметрах в двадцати над полом, будто голографическая проекция. Лунный свет пронизывал изображение, и за фигурой мужчины Полина различала перила в конце коридора, где начиналась ведущая на первый этаж лестница.
На призраке были широкие брюки и рубаха с длинными рукавами. Может, у него была пышная шевелюра, а может, нимб. Призрак выглядел однотонным, блестящим, серебристо-стальным. И полупрозрачным.
Мысль в ее голове была почему-то одна: откуда здесь взяться привидению, если дом построили всего полвека назад?
Призрак поднял руку, и от этого движения что-то всколыхнулось в воздухе, Полина ощутила на щеках холодное дуновение, а призрак опустился наконец на пол и пробормотал низким голосом, в котором, однако, было столько высоких обертонов, что казалось — кроме обычных звуков слышен еще и уходящий в высоту скрип:
— П-ш… П-ще-нн…
Сердце колотилось так, как в прошлом году рвалась из рук Полины горлица, влетевшая в их московскую кухню и не нашедшая иного для себя места, кроме крышки холодильника.
— Не надо… — сказала Полина. — Я не хочу…
Привидение шипело, как шкварки на сковородке, смотрело на Полину злобным взглядом, делало руками пассы, будто фокусник на эстраде, и медленно отступало к лестнице.
Полина рванула на себя дверь, захлопнувшуюся с ужасающим грохотом, от которого наверняка должна была проснуться Глэдис в своей комнате на первом этаже. Привалившись к двери, Полина чувствовала спиной холодное дерево, и с каждой секундой спине становилось холоднее, ночная рубашка примерзла к ледяной уже древесине, Полина дрожала так, что зуб не попадал на зуб, и неожиданно поняла, хотя и не могла сама себе объяснить, откуда возникла такая уверенность, что проклятый этот призрак стоит за дверью, а может, приложил к дереву руку, и потому такой холод снаружи, и сейчас прозрачная ладонь схватит Полину за волосы…