Значит, признания — пусть это даже не царица доказательств — ей никогда не добиться. И придется строить версии: тот господин прибыл позавчера и поселился в пансионе, уверяет, что занимается продажей брошек или пилок для ногтей, а на самом деле… Придется искать местного констебля — чепуха, в общем; и чем ближе машина приближалась к Селборну, тем более невыполнимой казалась Полине простенькая вроде бы просьба Кадароса.
Ничего не выйдет.
С таким настроением Полина вышла из машины, попросив Джесса остановиться у двухэтажного дома из красного кирпича с надписью на фасаде: «Пансион „У камина“».
Толкнув тяжелую дверь, Полина вошла в холл, уютный, ненавязчиво обставленный, надо бы и у себя сделать такую перестановку. У конторки сидела, положив ноги на подставочку, старушка-божий одуванчик, лет ей было не меньше восьмидесяти, а может, и все сто — под стать мебели. Старушка, естественно, что-то вязала, и на вошедшую Полину даже не подняла взгляда.
Полина подошла ближе, неслышно ступая по толстому ворсистому ковру, так и не придумав первой фразы, с которой следовало бы начать разговор.
— Добрый день, дорогая! — сказала старушка, не отрываясь от вязания. — Если вас интересует пансион, то вынуждена вам с сожалением отказать, поскольку все комнаты заняты, ближайший выезд ожидается в следующую пятницу, но сразу же номер будет занят мистером Денновером, сделавшим заказ по телефону…
Речь хозяйки тянулась, как нить, которую она ловко пропускала спицами, — прервать ее было все равно что распустить вязание.
— Мое имя миссис Макс Батурин, — сказала Полина, — я живу неподалеку…
— В «Меллори-хауз», — закивала старушка, так и не удосужившись взглянуть на посетительницу. — Конечно. Вы неплохо говорите по-английски, но слишком по-иностранному, если вы понимаете, что я имею в…
— Простите, — прервав монолог посреди фразы, хозяйка пансиона подняла наконец на Полину взгляд и мгновенно оглядела ее с головы до ног, будто магнитным щупом прошлась, определяя, нет ли на теле гостьи взрывоопасных предметов. — Простите, миссис Батурин, я слишком много разговариваю, а что вы хотите, сижу тут одна, бывает, сама с собой начинаешь беседовать… Здесь, конечно, есть с кем, но… Не всякий, с другой стороны, любит, когда… О Господи, я опять… Зовите меня миссис Элиза, договорились? И не обижайтесь, милая, ваш английский не хуже любого другого. Даже мистер Блэр вчера в парламенте сказал такое, что я бы непременно решила, будто это француз или, хуже того, американец. Садитесь вон в то кресло, хотите чаю, я сейчас позвоню мисс Кардифф…