— Вот и ты, — сказала она, пока пропускала меня. — Где ты была все время?
— Ах, я забыла кое-что важное в доме, где жила до этого.
— В каком доме ты жила раньше?
— Я не знаю, — соврала я. — Он находится где-то на Гранд-канале. Но не спрашивай меня, где именно. Я не отсюда и не так хорошо ориентируюсь.
— Правильно, ты же из Рома, — она снова легла в кровать. — И ты права. Нужны недели, чтобы начать ориентироваться здесь. Но все же. Если однажды привыкнуть, не захочешь отсюда уезжать никогда, — мечтательно проговорила она в потолок. —
С Альвизе никогда не бывает скучно.
Я могла подписаться под этим, не раздумывая. Нужно было каждую секунду быть начеку рядом с ним.
Я сняла обувь и заползла в свою кровать.
— Ты уже давно с ним?
Ее смущение можно было прям потрогать руками, но ее голос звучал упрямо.
— Я была очень одинока и разбита. А он выглядит таким хорошим, что каждая женщина растает рядом с ним.
Это был однозначно вопрос взглядов. Умолчим о его ужасном смехе.
— Кроме того, он всегда такой веселый, — продолжала Доротея. — Он очень помог мне во время моего траура.
Я оставила этот сомнительный аргумент без комментариев, но об одном моменте я должна была непременно напомнить.
— Он часто приходит к тебе сюда? Я имею в виду... эм, на вечеринки? — если да, мне как можно быстрее нужно найти другое место, так как я не могла прятаться от парня каждый раз. Он видел меня у Мариэтты и определенно задал бы тупые вопросы, это было слишком опасно для меня. Когда я думала о ноже у него на поясе, то становилась очень нервной.
К моему облегчению Доротея ответила:
— Нет, чаще мы встречаемся у него. Сегодня было исключение. Так скоро мы не повторим это. Было досадно, что вечеринка так быстро закончилась. Нам пришлось подкупить сестру Гиустину моим вторым шелковым платком и всеми миндальными пирожными, чтобы она пропустила мужчин к калитке. Лестница исчезла.
Я посчитала, что лучше не упоминать, что я перевесила ее на другую сторону, чтобы обеспечить себе путь назад.
— Почему же вечеринка так быстро закончилась?
— Полидоро поднял ужасный шум в галерее. — Тон Доротеи был обвинительным.
— Зачем тебе было нужно выносить бедную птичку?
— Клетка была случайно под рукой, чтобы скрыть мое лицо. Я не люблю, когда незнакомые мужчины изблизи таращат глаза на меня.
— Так Альвизе не таращил, — уверила Доротея, звучав полу примирительно. —
Спокойной ночи, — наконец сказала она еще примирительной. — Сладких снов.
Это она могла мне и не говорить дважды. Я так устала, что не могла пошевелить и пальцем. Я почти сразу же уснула.