— Как прикажете. — Мерцающий вежливо поклонился и, подняв на меня желто-карие глаза, спросил: — Что-то еще?
Я недовольно его оглядела и кивнула на одно из кресел.
— Не изображайте из себя верноподданного истукана. Кейран, вы сами предложили, когда мы остаемся с глазу на глаз, придерживаться неформального стиля общения.
— Простите. — Он улыбнулся и сел. — Субординация ударила в голову.
— Пусть она бьет, когда мы не одни, — посоветовала я и сменила тему. — У нас генерал, верно?
— Все как вы просили. — Губы Коршуна тронула чуть заметная улыбка. — Время встречи неумолимо приближается. Генерал придет вовремя, так как пунктуален до фанатизма.
— Педант? — Я вскинула бровь и поправила кружево рукава.
— Верно, — хмыкнул Мерцающий. — И окружил себя такими же личностями.
— Какое счастье, что у нас войны нет, — пробормотала я, задумчиво теребя браслет на запястье.
— Почему? — Советник с любопытством покосился на меня.
— Как правило, такие люди не отходят от общепринятых канонов. То есть если это военный, он станет руководствоваться исключительно тем, что написано в учебниках по тактике и стратегии. Такой человек не способен на импровизацию.
— В большинстве своем. — Коршун, внимательно глядя на меня, кивнул. — Вы правы, но из всякого правила есть исключения.
— Знаю. — Мне стало весело. — Одно вот как раз передо мной сидит.
— Вы мне льстите, — невозмутимо донеслось в ответ.
— Нет. — Я покачала головой. — Ты и правда пунктуальный, сдержанный, педантичный, ответственный… но не чужд смелости мышления. Именно этим и обусловлены достижения, Кей.
— Кей остается в «Триэле», — покачал головой Мерцающий.
— Значит, Ровена все же была права. — Я постучала пальцами по гладкой поверхности стола. — Вам будет сложно.
— Почему же? Для нее я буду таким, каким она захочет меня видеть.
Мне почему-то стало очень грустно, и, положив подбородок на сцепленные пальцы рук, я спросила:
— А что будет, когда ты устанешь? Устанешь притворяться, показывать только то, что желают видеть. Захочешь, чтобы она принимала тебя любого… понимала.
— Александра, — Кейран рассмеялся и покачал головой, — дело не в этом. Я для всех разный. Есть мои враги, есть противники, есть друзья, а есть те, кого я люблю и уважаю. И я никогда не перепутаю. Врагам — одно, любимым — иное. Или вам что, хочется вести себя, например, с той, кто вас воспитал, так, как с подчиненными?
— Нет конечно, — растерялась я.
— Ну вот, — развел руками серый кардинал. — Тут все просто… мы хотим быть хорошими как раз потому, что хотим привязанности от тех, для кого мы такие.