Вадим подозревал, что будет не просто, но не ожидал, что окажется еще хуже. Роль незваного гостя и бедного родственника была ему не по душе. Попытка перенести визит ни к чему не привела. Ильин-старший, демонстративно глянув на мать, кашлянул. Сохраняя невозмутимое выражение лица (только пунцовая шея и красные кончики ушей указывали, сколько сил матери требуется, чтобы сохранить самообладание), Наталья Михайловна пригласила сына к столу, громко крикнув Верочке, чтобы та сервировала еще на одну персону. Вадиму больших трудов стоило установить непрошибаемый эмоциональный блок. Ему было вдвойне больнее ощущать неприкрытую неприязнь, зная, что она исходит от матери. Та не любила старшего сына и не скрывала своего чувства, для нее он был неприятным напоминанием и грязным пятном на репутации светской львицы. Нестираемая ошибка бурной молодости. Безразличие в эмофоне брата ничего не задевало в душе, так уж того воспитали, а вот любопытствующий интерес к его персоне, излучаемый патриархом семейства, оказался неожиданным сюрпризом. В интересе бывшего номенклатурщика сквозили странная нотка меркантильности и желание получить связи в определенных кругах (по крайней мере, Вадим так расшифровал букет эмоций Ильина). Старик оказался ох как непрост, что не могло не насторожить.
Поздоровавшись со всеми, Белов направился к указанному месту. Ровная осанка танцора, развернутые плечи, твердый, независимый взгляд были немым ответом на высказанную неприязнь. За стол он сел, как его учила Миледи. Лопатки и прямая спина не касаются высокой спинки венского стула, ноги чуть разведены, между животом и столешницей расстояние в полторы ладони, чтобы иметь возможность свободно откинуться назад после насыщения и немного наклониться вперед, когда ешь. Незамысловатые, но наполненные тайного смысла эволюции проделывались на полном автомате, в полный голос намекая на долгое знакомство с этикетом. На колени легла широкая салфетка. Вадим машинально переложил вилки в правильном порядке, заработав одобрительный хмык со стороны наблюдавшего за ним Ильина. Старый хрыч что-то задумал, и в тот момент происходило взвешивание им достоинств и недостатков внебрачного отпрыска невестки. Пока на весы молодого человека ложились белые камешки.
Пять минут тишину нарушало только звяканье столовых приборов о тарелки. Когда гость заморил червячка, старик указал взглядом на рюмки.
— Я за рулем, — тремя словами Вадим остановил Ильина-среднего, протянувшего графинчик к его рюмке.
Короткая фраза, казалось, разрушила заговор молчания.