Храм имеет два входа, с той и другой стороны, чтобы желающие могли и со спины разглядеть богиню, ничего не упустив и всему воздав подобающее восхищение. Войдя во вторую дверь, посетитель может весьма удобно с полным вниманием изучить красоту изваяния и с другой стороны.
Мы решили осмотреть все изображение и обошли вокруг ограды, к другому входу. Едва привратница, которой вверено хранение ключей, открыла нам дверь, внезапно оцепенение охватило нас перед явившейся красотой. Афинянин, незадолго перед этим взиравший совершенно спокойно, теперь, увидев у богини то, чем он привык восхищаться у юношей, тотчас с бо́льшим безумием, чем до него Харикл, воскликнул: «Геракл! Что за спина! Сколько благородства во всех размерах! Как полны изгибы бедер – они полную пригоршню руки заполнить могут! Как соразмерно очерченный зад изгибает свою плоть, ни облегая чересчур тесно кости, ни подымая свою полноту до чрезмерной толщины! Кто сможет выразить, как приятна улыбка изваянных с обеих сторон лядвей! Как безукоризненно стройна линия от бедра и протянутой прямо голени до самой ступни! Да! Вот таков Ганимед, в небесных чертогах наливающий Зевсу сладостный нектар. От Гебы, вздумай она мне прислуживать, я бы не принял напитка!»
А Харикл, пока Калликратид испускал эти вдохновенные возгласы, совсем окаменел от чрезмерного восторга, и взгляд его сделался томным, а глаза подернулись влагой от нахлынувшей страсти».
И дальше друзья затевают традиционный для Греции спор, кто достойней любви: женщины или юноши. Нового в нем лишь то, что Харикл произносит несколько аргументов в пользу женщин, чего не бывало на пирах Ксенофонта и Платона.
«Итак, прежде всего я полагаю всякую утеху тем приятнее, чем она длительней: слишком быстрое наслаждение отлетает прочь раньше, чем удастся его распознать, удовольствие же замедленное становится сильнее. О, если бы сроки жизни нам выпряла длинней скупая Мойра и если бы мы могли непрерывно наслаждаться всей полнотой здоровья и никакое огорчение не омрачало состояния нашей души, – тогда б все время мы справляли праздник и продолжалось одно сплошное торжество! Но так как завистливое божество отказало нам в больших для человека благах, то из тех, что даны, всего приятней нам длительные радости. И вот женщина с девичества и вплоть до средних лет, пока не расположатся на лице ее последние морщины старости, являет собой предмет, достойный любовных объятий, и позднее, когда минет пора расцвета, женский опыт «сказать сумеет юнцов умнее».
Сильно не возмужавший юноша теряет былую привлекательность, – у любовника жесткими стали мышцы возмужавших членов и грубым когда-то нежный, ныне покрытый жесткой растительностью подбородок, и некогда стройные бедра теперь покрылись нечистоплотно волосами. Ну а о том, что менее заметно, я предоставляю знать вам самим, по собственному опыту. А женщина? Все тело ее сверкает белизной и нежностью кожи; густые кольца кудрей спускаются с головы, равняясь красотой с цветущим гиацинтом, а то рассыпаются сзади, украшая плечи, и ниспадают, огибая уши, с ее висков курчавей, чем сельдерей лугов; а остальное тело, на котором и бритва не нашла бы волоска, струит потоки света прозрачней, чем янтарь, сказал бы я, или хрусталь Сидона.