Один из парней за столом потихоньку опустил руки и поволок в рот длинный кусок севрюги.
– Руки на место, – рявкнул Тихомиров.
Парень пожал плечами и снова поднял руки.
– Да что же это такое? – взвизгнул Черкасов. – Если у меня жена дура, так это не значит что вся милиция должна плясать под ее дудку. Дайте поужинать!
Дмитриев длинно и непечатно выругался, и в избытке чувств пнул ногой стенку. Стенка негодующе крякнула.
– Значит, – сказал Тихомиров, опуская пистолет, – вы здесь живете один?
– Да?
– А это гости?
– Да.
– И долго у вас гости останутся?
– Вот поужинаем и поедем, – сказал Валерий.
– Очень хорошо, – сказал Тихомиров, – мы подождем в подъезде, пока вы поедете.
– Зачем в подъезде, – сказал Валерий, – в подъезде грязно, и пьют там только водку. Садитесь-ка с нами.
Тихомиров пожал плечами и сел за стол. Бандиты, как по команде, опустили руки, и потеснились, найдя местечко для четырех стражей порядка.
Черкасов с достоинством застегнул на обнаженном брюхе рубашку, и кто-то принес новым гостям чистые тарелки. Через пять минут милиционеры уверенно работали вилками.
Черкасов взял тарелку, положил на нее длинные золотистые ломти севрюги, несколько кусочков заморского сыра и черненьких, как девичьи глазки маслин, водрузил на тарелку ложку красной икры в обрамлении розочки из масла и нарезал аккуратно розовой ветчины и красно-коричневой, сверкающей белым глазком колбасы. Сверх всего этого он положил какой-то странный, незнакомый Сергею хлеб, и поставил тарелку перед Сергеем.
– Вы чего не едите? – спросил он.
– Мне кажется, – тихо сказал милиционер, – за этим столом кормят исключительно человечиной. Жженой человечиной.
Черкасов сглотнул.
– Но хотя бы выпьете?
Сергей поднял глаза: Валерий, перегнувшись через стол, протягивал ему рюмку. В рюмке плескалась прозрачная водка.
– Да, – сказал Сергей, – пожалуй, выпью. За закон и порядок, Сазан.
***
Когда Сергей проснулся, было уже светло. Голова раскалывалась, но не так, как с похмелья. Он лежал без сапог на том самом шикарном диване, на котором вчера сидел Валерий, и над его головой шумела незнакомая беляевская улица. Кроме сапог, с Сергея ничего не сняли. Сергей откинул плюшевое одеяло, которым его укрыли, и проверил кобуру. Пистолет был в кобуре, а обойма – в пистолете.
Сергей встал, и, перебирая босыми ногами, прошел на кухню.
На кухне Валерий, посвистывая, мыл вчерашние тарелки, и радио рассуждало о законопроекте по борьбе с преступностью. Заслышав шаги, он выключил радио, обернулся и приветственно помахал мокрым концом полотенца.
Как будто у Сазана не было целой армии шестерок – мыть посуду и вытирать сопли.