– Есть такая инстанция, как суд.
– Судья очень мало стоит. Судья стоит гораздо дешевле, чем двести с процентами. И потом, это несправедливо. Судья наложил бы арест на все его имущество, партнеры Черкасова перепугались бы, услышав обо всей этой истории, Черкасов бы разорился и попал в зону. И чем бы все это кончилось?
В зоне бы появился еще один опущенный, а кредитор, скорее всего, так и не получил бы своего долга.
– А вы устроили все наилучшим образом?
– Я выполнил роль настоящего суда.
– Утюгом?
Валерий улыбнулся.
– Ну, – сказал он, – в каком-нибудь тринадцатом веке такому Черкасову попало бы не только что утюгом…
– Мы не в тринадцатом веке.
– Ошибаетесь, Сергей Александрович. Мы – в тринадцатом веке.
Государства нет. Люди делают, что хотят. А долго делать, что хочешь, нельзя – и люди начинают организовываться.
Есть люди, организованные сверху. Бывшие министры, нынешние миллиардеры. Вы знаете, как у них. У них своя охрана и свое правосудие, и кореши-генералы тренируют их парней на армейских базах. Есть люди, организованные снизу. У них не так много денег, и они вынуждены не приказывать бандитам, а сотрудничать с ними. И самое интересное будет тогда, когда те, кто продает родину сверху, встретятся с нами, людьми из низа. И мы станем выяснять, кто кого. Это будет настоящая демократическая революция в особом российском стиле.
Все остальное – это не страшно. Если какой-нибудь шизик пришьет старушку в подъезде, – это, знаете ли, не имеет ко мне отношения. Мне не нужны люди, которые могут пришить старушку в подъезде ни за что ни про что. Это первые кандидаты в наполнитель для железобетона. Я, кстати, справлюсь с ними эффективней, чем вы, потому что суду нужны доказательства, а мне достаточно подозрений.
Сергей молча ждал, что будет дальше.
– Уберите ваших людей из подъезда на Садовой, – сказал Сазан, – уберите с Кропоткинской. Занимайтесь полезными делами, – переводите старушек через улицу и ловите сексуальных маньяков. А Гуня и без вас получит свое.
– Мне пора, – сказал Сергей.
Он долго возился в передней, надевая сапоги.
Валерий шуршал на кухне пакетами и наконец вышел, держа в руке большую пластиковую сумку. Сумка была доверху набита деликатесами.
– Что это? – спросил Сергей.
– Человечина. Дочке. Пусть поест.
– Моя дочка не станет есть краденого.
Валерий усмехнулся.
– Вы не слишком легко отказываетесь за дочку?
Сергей почувствовал, что немилосердно краснеет, а съеденная за завтраком ветчина шевелится в животе. Он взял пластиковую сумку и побежал вниз.
– Сергей Александрович!
Валерий стоял на верхней площадке.