Старых сел, свесив гипсовую ногу и обвел пальцем вокруг своей наклоненной головы, лысой смолоду. Он в самом деле был ранен чудно: пуля, закрутившись под каской, словно скальп с него снимала, прорезала след вокруг всей головы. Ровный шрам вылег на лбу.
-- Мне, главное, то обидно, через подлюгу мог бы уже в земле сгнить. Нам на пополнение этих пригнали... Ну, этих... Из освобожденных местностей. Зовет меня мой связной: "Глядите, товарищ старший лейтенант, опять этот руку из окопа выставил..." Он всю войну с бабой на печке спасался, освободили его, так он и тут воевать не желает. И ведь на что хитер: знает, самострелы-- в левую, так он правую руку выставил над окопом, ждет, пока немец ему... Нет, обожди, я тебе щас не в руку, я тебе щас черепок твой поганый расколю! Взял винтовку, приложился уже... И вот как под локоть толкнуло! "Дай, говорю, каску". Всю войну, поверишь, ни разу не надевал, а тут вот как что-то сказало мне. Взял у связного с головы, только высунулся и прямо мне-- в лоб! -- Старых крепко ткнул себе в лоб пальцем.-- Снайпер, не иначе. А был бы я без каски...
-- Это он тебе в лысину целил, чтоб не отсвечивала,-- смеялся Китенев.-- Он тебя за командующего принял.
-- А я тоже однажды из-за снайпера чуть под членовредительство не попал,-- сказал Третьяков. И пока не перебили, начал быстро рассказывать, как на Северо-Западном фронте послали его с донесением с батарейного НП и по дороге снайпер чуть не положил его.
-- У нас там оборона давно стояла, снайпера и с нашей и с ихней стороны действовали. Иду, день ясный, солнце, снег отсвечивает... Фьють-- пуля. Лег. Только шевельнулся -- фьють !
-- Такой и снайпер!-- Старых махнул на него рукой, словно Третьякову теперь вообще следовало помолчать.
-- Так ведь не на передовой.
-- Два раза стрелял, а он жив. Снайпер... Но Третьякова поддержали:
-- Снайпера тоже когда-то учатся.
-- Вот он на мне и учился. И место такое: везде снег глубокий, а тут ветрами обдуло. И сосна позади меня. Как раз в створе получаюсь, ему легко целиться. Час прошел-- лежу. Чувствую: пропадаю. Мороз не такой большой, но потный был, пока по снегу шел. И-- в сапогах.
Старых слушал презрительно, как ненастоящее. В нем самом нетерпение: рассказать.
-- Дождался, пока солнце на эту сторону перешло, в глаза ему засветило, вскочил, побежал. В дивизион являюсь, губы заледенели, слова не выговаривают.
-- Снайпер... Таких снайперов... Но Китенев заступился:
-- Дай человеку рассказать!
-- Снайпер... Х-ха!
-- А в дивизионе, конечно, своего связного гонять не стали, пакет мне в руки, шагом марш в штаб полка. Штаб полка в деревне Кипино стоял. Ночь уже. Днем просто по проводам, а ночью где штаб?