Трэнт появился очень скоро, приветствуя меня с тем же неизменным дружелюбием. Вел себя так, словно мы с ним бог весть сколько лет ходили в приятелях. Это дружелюбие пугало меня больше всего.
Усевшись за стол, он некоторое время молча смотрел на меня. Потом небрежно взял в руки мой роман, повернул его задней стороной обложки вверх и подал мне через стол. Когда я брал его, сказал:
— Я часто слышал, что авторы никогда не читают, что о них пишут на обложках, мистер Хардинг. Видимо, это правда.
Если бы меня кто-то еще минуту назад спросил, что написано на обложке «Зноя юга», я не смог бы процитировать ни одного слова. Но в тот миг, когда я брал книгу из его рук, я вдруг вспомнил и с чувством ужаса, слишком сильным, чтобы хоть что-то придумать, подумал: «Это конец».
Уставился на обложку. Почему именно это мне сломало хребет? Почему из всего, что могло меня выдать, этим должен был оказаться именно мой роман?
На задней стороне обложки, разумеется, была фотография, на которой Анжелика и я, молодые и полные сознания своей важности, стоим под ильмом в университетском кампусе в Клакстоне. Я вдруг вспомнил, как это было, словно все происходило пять минут назад. Это я настоял на том, что на снимке должна быть и Анжелика. Так я ею был горд. Теперь этот снимок передо мной. На пальце Анжелики даже отчетливо виден перстень с дельфином. А ниже рекламный текст, который когда-то я читал с наивным удовлетворением, а потом забыл на многие годы:
«Уильям Хардинг, способный молодой автор „Зноя юга“ — бывший солдат морской пехоты, ему только двадцать четыре года. „Зной юга“ он писал, поступив как армейский стипендиат в университет в Клакстоне, штат Айова.
Недавно он женился на Анжелике Робертс, дочери клакстонского профессора английского языка, они собираются провести вместе год в Италии и во Франции…»
Голос лейтенанта Трэнта ко мне долетал как в тумане. И сквозь мутные видения своего погибшего будущего я замечал, что его голос звучал все мягче, так дружелюбно, как никогда раньше.
— Эта книга мне здорово помогла, мистер Хардинг. Совершенно случайно я взял ее как-то вечером после визита к вам. И мне на глаза попалось это фото — и это имя. Не могу сказать, что я это нашел. Мне просто повезло, и все.
Я заставил себя поднять голову и взглянуть на него.
— Значит, вы ее выследили?
— Не было ничего проще позвонить в полицию Клакстона, — к моему безмерному удивлению, он улыбнулся. — Честно говоря, мистер Хардинг, я немало поломал с вами голову. Приходилось слышать о всяких случаях амнезии. Но с таким специфическим — надо же, забыть имя собственной жены — еще не встречался. Подозревал вас во всем, в чем можно. И несколько увлекся. Такого полицейскому допускать не следует, не так ли? Всегда твержу это, но не помогает. Приношу свои извинения.