— Я на это рассчитывал, — игривая улыбка еще ярче осветила его лицо.
Илай обнял меня за талию, оставляя между нами небольшое расстояние, но даже так я чувствовала, какой он был горячий… Я взяла его за ремень джинсов и притянула к себе. Илай поцеловал меня в плечо, затем в шею и, наконец, прикоснулся к губам, слегка дотрагиваясь до них. Губы отозвались покалываниями. Я облокотилась о дверь, а он сильнее прижался ко мне, заставляя трепетать, соединяя нас вместе, словно кусочки замысловатой мозаики.
Затем он спустился руками по спине, положил ладони на бедра, касаясь ног, которые там уже не прикрывал белый короткий сарафан. Казалось, Илай перестал дышать, а грудь его, вопреки, высоко поднималась и опускалась. Я тоже не осталась в стороне, запустила руки под майку, пытаясь постичь его целиком — каждый выступ на спине, каждую бугристость на прессе. Захрипев, он запустил обе руки под подол платья, крепко ухватил меня за ноги и прижал к двери. Илай дышал тяжелее и тяжелее, забираясь всё дальше, и вдруг дверь, не выдержав напора, распахнулась. Защелка оказалась на удивление хлипкой. Илай упал сверху меня, и мы рассмеялись.
— Где-то эту сцену я уже видел?
— Я не помню, как она закончилась? — я обвила руками его шею.
На улице послышался смех Нита, как гром и грохот колес чемоданов по деревянной дорожке, ведущей к дому.
Джордана и Нит шагнули внутрь. С них всё еще стекала вода, оставляя на полу лужи.
— Рыжик, глянь, они сношаются прямо на пороге! — крикнул Нит, да так громко, что в ушах зазвенело.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты всегда, всегда появляешься не вовремя?! — Илай повернулся в пол-оборота.
— Да, ты! — словно в никуда бросил Нит, а его взгляд был прикован к серебристому холодильнику, призывно выглядывавшему из-за приоткрытой кухонной двери.
— Откуда это фото?! — Джордана указала пальцем в сторону гостиной.
Я обернулась назад. Через большие распахнутые окна дул прохладный океанический бриз, принося вместе со свежестью запах соли, раскаленного песка и дерева. Занавески, белые и прозрачные, словно туман, плавно танцевали в потоках ветерка. Посередине стоял диван, похожий на несколько соединенных кексов, и оттоманка. Рядом — два больших кресла, и за ними — ширма из состаренного дерева. Свет пробивался сквозь замысловатый узор переплетенных вензелей и кружевами ложился на мебель и пол. Повсюду лежали подушки — круглые, квадратные, золотые, терракотовые, и белые — совсем бесформенные, как облака. На стене, напротив дивана, висела фотография с моего дня рождения, я даже не помнила, когда этот снимок был сделан. На ней мы все вместе играли в море. Снимок запечатлел момент, когда Нит схватил Джо, я смеюсь во весь рот, убегая в другую сторону, а Илай, заливаясь смехом, распластался на золотом песке в искрящихся брызгах, которые навечно застыли в свете полной серебристой луны.