Ее медные кудряшки уже не кудрявились как прежде, а ореховые глаза при вечернем освещении казались просто карими.
Это были симптомы болезни. А еще глухой вместо звонкого смех, бледность щек, пробравшаяся в дом некрасота на столе, подоконнике, полочке в ванной. Некогда чудно развалившийся на белой скатерти завтрак, перепрыгнувший в ее светлую комнату прямо с поблескивающей журнальной картинки, захрял, чашка пролила кофе, сыр пошло вспотел и скрючился, некогда малахитовые листья салата стали прикидываться вялыми столовыми салфетками – весь ее некогда искрящийся, как она сама, мир стал отчего-то издавать затхлый запах, преобразовывать радость в усталость, застревать на полкартинке, когда разворачивающееся в нем действие оказывалось хотя бы чуть-чуть интересным.
Она попросит Нору об услуге.
Она наплетет ей невесть что, чтобы оправдаться.
Она будет очень хорошо готовить выставку.
Она станет нейтрально общаться с Павлом.
Или все то же самое, но со сменой имен: попросит Павла, станет нейтрально общаться с Норой.
Или, может быть, вообще снести на свалку этих скрипунов, половить кого-то полегче, посвежее, пускай даже и с меньшим весом и размахом крыльев? Зачем ей сдалось это старичье?
Что ей вообще от них надо?
И от этой чумной работы? Она так устает от подготовки фальшивых праздников, это забирает у нее столько сил и радости!
Может быть, все-таки нужен муж, дети?
Благородный иностранец, врач английских кровей.
Страстный итальянец, обладатель густых бровей.
Авантюрный марокканец или просто умный еврей.
Риточка болела.
В конце концов, это они, эти старые-чужие, втянули ее, чтобы оживить себе кровь.
Они уже завяли друг от друга, и они придумали себе игру в нее, Риточку.
Они вытрутся ею, они положат в нее свой хлам, они закапают ее свежую кровь себе в глаза и нос, как наркотик, и выпросят у боженьки себе еще чуточку кроводвижения, еще чуточку воздухоплаванья и другого spa, которые должны быть дарованы только молодым, чтобы у них была возможность достать из себя Судьбу.
Эти двое, думала Риточка, уже приготовлены Судьбой, на них уже и ценник, и бирка с местом назначения, так вот почему, вот почему они воруют у меня мою молодость, они просто хотят выкрасть из меня еще чуть-чуть свежего неба!
Ей позвонил Кремер.
Давно хотел лично, – выдохнул он в трубку. – Тут о вас говорят так комплиментарно. Поможете мне прилично выглядеть на Родине?
Для маленького устроителя праздников из маленькой праздниковой конторы звонок такого гиганта был большой честью.
Потом ей позвонил Павел. Сказал заговорщески:
Выставка будет, ничего тормозить не надо, наоборот, надо ускориться.