— Похвально. Только учтите, пожалуйста, что завоевывать уважение горстки старых развалин, которых выпроводили в отставку, и они теперь брюзжат по своим захолустным приморским городкам, в мои задачи не входит. Ваше ворчание за спиной для меня как музыка — оно значит, что я движусь вперед. Рад был слышать его на флоте, рад и сейчас.
— Ну что же, мое неодобрение вам обеспечено сполна. Но почему бы тогда не именоваться как-нибудь по-другому? Не все могут спокойно смотреть, как коммандер Имярек пятнает честь мундира. Морские офицеры не распоряжаются информацией из чужих писем.
— Морские офицеры, которыми вы так восхищаетесь, даже собственной шеей не всегда способны распорядиться.
— Лучше быть простаком, чем пройдохой! — воскликнул коммандер, распаляясь.
— А вот и нет. Простота — хуже воровства. Но споры тут бесполезны, мой дорогой сэр. — Айвибридж, напротив, взял себя в руки. — Мы все равно никогда не сойдемся. Ваши принципы я прекрасно представляю, наелся до отвала за время службы. Мне вас не переубедить вовек, поэтому даже пытаться не буду. Да и не важно это. Ваше поколение меня не интересует. Ваш мир уже свое отжил.
— Наверное, — согласился коммандер мрачно. — И нам пора вслед за ним, а вы оставайтесь, стройте козни, читайте чужие письма и рекламируйте себя, словно шарлатанские снадобья, лицедействуйте, мошенничайте — сколько душе угодно. Не сомневаюсь, что вы сколотите состояние и прославитесь. О, в этом дивном новом мире, где человека, честно исполняющего свой долг, вышвыривают за борт, вы далеко пойдете. Вот только мир этот не стоит и одного шага. Это будет нечто среднее между борделем и притоном. А потом придут еще более лихие люди, еще хитрее и беспринципнее вашего, и украдут вашу славу и добычу, тогда уже вы останетесь ни с чем. У вас за душой не будет ничего, в отличие от нас, гордых хотя бы тем, что жили по совести.
— Я и не знал, что в программу входит проповедь, — раздраженно буркнул Айвибридж, изо всех сил стараясь сдержаться.
— Не входит. — На губах коммандера мелькнула тень улыбки. — Но иногда трудно вовремя остановиться. Меня занесло. Простите, Дерсли.
Уильям покачал головой, завороженный видением двух противоборствующих миров, ни к одному из которых он не принадлежал. Симпатизируя одному из коммандеров неизмеримо больше, он все же не мог принять точку зрения старшего — слишком она казалась прямолинейной. Однако склониться на сторону другого, презираемого всем сердцем, он тоже не желал. В результате Уильям оказался между двух огней и ощущал себя весьма неуютно.