— Сонный — это мягко сказано, — осторожно проговорил Уильям, твердя себе, что П.Т. Райли вполне милая девушка. — Скорее, осоловелый. Причем до сих пор. Все какое-то иллюзорное.
— Знаю, знаю, — понимающе, словно беспробудная пьяница, закивала мисс Райли.
— А теперь, — улыбнулся Викинг, — вы, думаю, не против полюбоваться ночными холмами.
Мисс Райли и Уильям разместились на заднем сиденье. Автомобиль был вместительный и быстрый, и Викинг, без сомнения, любивший полихачить, отвел душу, закладывая виражи на головокружительной скорости. На крутых горках Сан-Франциско и днем сосало под ложечкой, а уж ночью да на большой стремительной машине… Уильям чувствовал себя так, будто попал на безумный аттракцион. Он не знал, кричать ему, петь или вывернуть наружу содержимое желудка — иногда он был близок к одному, иногда к другому, но все побеждало головокружение. Ярко освещенные двери и окна проносились мимо под углом в сорок пять градусов, одни мостовые дыбились перед машиной, словно кто-то пускал их волной, как ленту, а другие обрушивались вниз, будто водопады из сияющего булыжника. Викинг, которого молодое вино не усыпило, а только подогрело, кричал, пел и швырял машину то вверх, то вниз. Его верная львица на пассажирском сиденье взвизгивала от восторга, словно ей не терпелось расстаться с жизнью на очередном вираже. Патриция Тереза Райли, на лице которой плясали отблески городских огней, вела себя тише, но и ей эта бешеная гонка доставляла удовольствие, и ее огромные глаза, когда она поворачивалась к Уильяму с очередным комментарием, сияли детским восторгом. Осоловевший Уильям, которого теперь еще и мутило, не удивился бы, окажись город за окном вверх тормашками — рекламные огни где-то под колесами, а над ними взмывают в воздух тысячи шляп.
— Горки у нас что надо! — проревел Викинг.
— Да, что надо! — подхватила мисс Райли торжествующе, словно она сама вместе со Стэнсенами их и сотворила. — Правда, мистер Дерсли?
— Что надо! — выдавил Уильям негромко, но сосредоточенно. Припертый спиной к стене — увы, лишь метафорически, — он в одиночку защищал честь Англии.
Викинг тем временем нацелился на очередной серпантин, и громадный автомобиль с ревом закружил по гигантской спирали, поднимаясь все выше и выше, оставляя почти весь сияющий и переливающийся город далеко внизу. Маркет-стрит текла рекой расплавленного золота, башня на морском вокзале упиралась в небо, словно украшенный драгоценным камнем указательный палец, а на другом берегу залива поблескивал Окленд. На вершине, высоко над этой россыпью огней, Викинг заглушил мотор.