— На всю силу, — не слишком громко, но очень решительно ответил Сима. Это значило, что он согласен драться до конца, пока поднимаются руки, пока пальцы сжимаются в кулак. Здесь уже не важно, течёт у тебя из носа кровь или нет. Побеждённым считается тот, кто скажет: «Хватит, сдаюсь…»
Мальчишки стали в кружок. Сима повесил свой портфель на один гвоздь с Мишкиной сумкой, снял пальто, завязал шарф вокруг шеи потуже. Толик хлопнул в ладоши и сказал: «Бем-м-м!.. Гонг!»
Мишка поднял кулаки к груди, заскакал вокруг Симы. Сима тоже выставил кулаки, но по всему было видно, что драться он не умеет. Как только Мишка приблизился, он сунул руку вперёд, пытаясь дослать Мишкину грудь, и тут же получил удар по уху.
Ребята подумали, что он заревёт, побежит жаловаться, но Сима поджал губы и замахал руками, как мельница. Он наступал. Месил кулаками воздух. Иногда его удары доставали Мишку, но тот подставляв: под них локти.
Сима получил ещё одну затрещину. Да такую, что не удержался и сел на асфальт.
— Ну, может, хватит? — спросил Мишка миролюбиво.
Сима помотал головой, поднялся и снова замолотил руками.
Зрители при драке очень переживают. Они подпрыгивают, машут руками и воображают, что этим самым помогают своему приятелю.
— Мишка, да что ты сегодня!.. Миша, дай!
— Мишка-а-а… Ну!
— Сима, это тебе не подхалимством заниматься… Миша-а!
И только один из ребят вдруг крикнул:
— Сима, держись… Сима, дай! — Это кричал Колика. — Да что ты руками-то машешь? Ты бей…
Мишка дрался без особого азарта. Среди зрителей нашлись бы готовые поклясться, что Мишка жалел Симу. Но после Кешкиного выкрика Мишка набычился и принялся молотить. Сима согнулся и только изредка выставлял руку, чтобы оттолкнуть противника.
— Атас! — вдруг крикнул Толик и первый бросился в подворотню. К поленнице торопливо шла Людмилкина мать; чуть поодаль выступала Людмилка. Заметив, что мальчишки разбегаются, Людмилкина мать прибавила шагу.
Мишка схватил своё пальто и шмыгнул в подворотню, где уже скрылись все зрители. Только Кешка не успел. Он спрятался за поленницу.
А Сима ничего не видел и не слышал. Он по-прежнему стоял согнувшись, оглохший от ударов. А так как Мишкины кулаки вдруг перестали обрушиваться на него, он, видно, решил, что противник устал, и перешёл в наступление. Первый его выпад угодил в бок Людмилкиной матери, второй — в живот.
— Ты что делаешь? — взвизгнула она. — Людочка, это он тебя в лужу толкнул?
— Не-ет, — проныла Людмилка. — Это Сима, они его били. А толкнул Мишка. Он в подворотню удрал.
Сима поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам.