— Там тоже командиры будут. А если нет, всегда на низкий боевой дух бойцов «неоднородного состава» сослаться можно, — негромко сказала Катрин.
— Вы хоть и из ЦК, а так говорить не смейте, — у лейтенанта даже челюсть выпятилась. — Мы за Родину насмерть встанем, где прикажут.
— Верю. Только у тебя на петлицах пушки или у меня что-то со зрением? Снаряды свалили, орудия побросаете. На хрена ты Родине без пушки с боекомплектом нужен? В штыковую пойдешь? Так хоть винтовку у бойца отбери.
— Так приказ же! — почти выкрикнул артиллерист. — Вывести личный состав. Ночью пятерых убило, тягач разбомбило. В двух других тягачах горючки километров на тридцать. На одном «СТЗ»[22] далеко не уйдем. Разбомбят ведь засветло.
— Тогда конечно. Тогда да. Тогда ты, лейтенант, добежишь до своего Серпухова. Там дадут тебе новенькую 122-мм дуру. В Серпухове их мно-ого. В ножки тебе дома поклонятся за то, что привел гостей из Европы.
Казалось, лейтенант сейчас схватится за кобуру.
Катрин спрыгнула на землю, закинула за спину винтовку:
— Пойдем.
— Куда?
— Снаряды загрузим. Если уж решили драпать налегке, то хоть в нормальном месте сложите. Может, пригодятся кому.
Катрин съехала по скользкой от росы траве вниз, уцепилась за ручку ящика. Блин, тяжеленный какой. У бойцов эта работа получалась лучше. Девушку попытались оттеснить, но она упорно помогала и не заметила, как подбежал Любимов.
— Товарищ Мезина, они уходят и матчасть бросают! Их майор меня послал и уже укатил. Сволочь тыловая. «В связи со сложившейся обстановкой». Авиации, гад, боится.
— Не ругайся. У майора небось семья в Караганде. Шутка ли, в такую даль драпать придется, — Катрин покосилась на сопящего от натуги лейтенанта-артиллериста.
Большая часть ящиков вернулась в машину. Правда, бойцы начали растерянно переглядываться.
— Может, свяжешься с комполка? Он недалеко.
Любимов несколько смутился.
— Я на танковой рации могу. А на полковой не очень. У вас, лейтенант, радисты остались?
— Радисты есть. Связи нет вторые сутки, — пробурчал артиллерист.
— Попробуйте на нашей. Радиста нашего… Смертью храбрых. Да не возитесь. Немцы кофе попьют, действительно бомбануть могут, — намекнула Катрин.
Оба лейтенанта рысью убыли искать радиста.
Катрин тянула ящик в паре с рослым бойцом. Красноармеец поглядывал на нее, но молчал.
— Я тебя возбуждаю или еще чего?
— Комбез у вас…
— Ну да, кровь, — Катрин похлопала по штыку на поясе. — Вчера с немецкими мотоциклистами познакомились. Ничего парни были, приветливые. Там и лежат, суки. А за вид извините. Переодеться не во что.