Таким образом, перед нами открывался чудесный вид на замок, да ещё мы наслаждались полным одиночеством. Мы прошли через перелесок и увидели нашу лошадь и повозку. За камерой, установленной на треноге, стоял мистер Нолан, а перед камерой — не кто иная, как Китти Харботтл собственной персоной. Она была одета (или вернее, раздета) в длинную белую сорочку, под которой угадывались очертания её фигуры. Она стояла в классической позе, слегка выставив одну ногу вперёд и скрестив руки на груди. Благодаря этому её грудь плотно облегала тонкая ткань, и соски тёмными пятнышками просвечивали сквозь полупрозрачный материал. Мы с Фрэнком обменялись многозначительными взглядами — так вот как мистер Нолан снимал пейзажи Йоркшира.
К удивлению, наше появление нисколько не смутило пару. Мистер Нолан даже сердечно приветствовал нас.
— Привет, ребята! Что это вас так задержало? Мы здесь уже почти два часа!
Он стал объяснять нам, что хотел бы сделать первый художественный фильм в духе «tableau vivant».[13]
— Ещё порепетируем, Фрэд? — предложила Китти. — Наличие зрителей только поможет мне. Хотя вы и говорите мне, что я должна всё время смотреть прямо в камеру, если рядом с вами будут стоять мальчики, я смогу понять, нравится им то, что я делаю или нет.
— Прекрасная идея, — ответил он, ныряя под чёрное полотно и наводя фокус. — Попробуйте ещё раз, а потом мы обессмертим ваше изображение на плёнке. — Для хорошей выдержки мне нужен яркий свет. Знаете, шоумены становятся всё капризнее и не принимают тёмных отпечатков.
— Что вы имеете в виду, мистер Нолан? — спросил Фрэнк. — Что это ещё за шоумены?
— Потом расскажу, — пообещал тот. — Ну что ж, Китти, попробуем ещё раз.
По его команде Китти начала кружиться, танцуя на относительно малой площади, которая входила в объектив камеры Нолана. Затем она замедлила движение и остановилась буквально в шести футах от нас и манящим, дразнящим движением скинула с себя рубашку и осталась полностью обнажённой. Какой же красоткой она была! Мы просто купались в красоте её наготы. Её лицо было правильной формы, тёмные шелковистые волосы волнами падали ей на плечи. Её груди были просто роскошны: большие и твёрдые, белые как снег, с изящными маленькими сосками, которые уже поднялись как две маленькие розовые пульки.
Нам казалось, что она воплощала в себе совершенство женской красоты. Мы стояли, широко раскрыв глаза, пока Фред Нолан перезаряжал свою камеру. Китти прижала руки к груди и слегка потёрла соски, а затем подняла руки и пробежала пальцами по волосам. От этого движения груди её приподнялись, а круги вокруг сосков стали ярче, обрамляя крошечный бугорок в самом центре, которые выглядели как глаза на мишени.