Несмотря на свои приключения, Адель глубоко любила мужа. Просто в последнее время из-за его поступков она казалась себе совсем незначительной. Складывалось впечатление, что Уильям прекрасно справляется с жизнью в новой клинике при помощи своего секретаря, а миссис Моррис ухаживает за ним дома. Адель просто не понимала, где ее место, зачем она нужна. Иногда за завтраком, когда Уильям был особенно поглощен своими заботами, он смотрел сквозь нее и не слышал ни слова из того, что она ему говорила. Адель соглашалась, что прежде ее разговоры могли быть невыносимо скучны, но положение дел изменилось теперь, когда она открыла-таки галерею, и ей действительно казалось, что муж мог бы проявить хоть малейший интерес. Вместо этого он, похоже, считал, что достаточно вручить ей незаполненный бланк из чековой книжки для покрытия расходов. Ей не нужны были его деньги. Она хотела его восхищения.
А Джек не скупился на похвалы и всегда был способен побудить ее к достижению все более серьезных целей. Он руководил Аделью, лепил ее, подзадоривал. Он учил ее, как отличить хорошую живопись от великой, как распознать копию или подделку, как оценить ущерб, как проверить происхождение работы. Адель входила в сложный мир, и одного хорошего чутья было недостаточно, требовались знания и опыт. И Джеку было очень приятно иметь усердную и старательную ученицу. Он сопровождал ее на выставках и аукционах по всей стране и в студиях художников, на вернисажах и частных просмотрах.
Если бы Адель смогла этим и ограничить их отношения, они были бы совершенно оправданны. Джек был бы ее советником, и ничего больше. Но свидания никогда не заканчивались в аукционном доме или торговом зале. Они неизбежно длились, и именно эта часть так пьянила Адель. Она не представляла, что ее разум и тело могут получать такой заряд жизненной энергии. Ей казалось, что она способна покорить мир. Но в то же время ее никогда не покидало чувство вины; она знала, что не может равнодушно вести двойную жизнь.
Как бы страстно ни хотелось Адели разделить с кем-нибудь это бремя, она никогда никому не рассказывала о своем романе, потому что понимала: она не вызовет сочувствия ни в ком с мало-мальски твердым характером. Ее подруги придут в ужас; в их кругу измены считались просто-напросто неприличными, хотя Джек и старался убедить Адель, что люди постоянно заводят романы. И всякий раз, пытаясь дать разумное объяснение своему поведению, Адель терпела неудачу. Невозможно объяснить влечение, то, что французы называют ударом молнии. Она даже составила списки недостатков и достоинств Джека: первый был всегда много-много длиннее второго, но даже записанные черным по белому его грехи не могли заставить ее прекратить отношения.