— Я, конечно, приложу все усилия. — Имоджен оглядывала гостиную. На стенах висело несколько впечатляющих картин. «Превосходящих своей стоимостью само здание», — предположила она. — У вас тут великолепные работы.
— Да. Но вы еще увидите лучшую. Подарок к вашему дню рождения, насколько я понимаю.
Имоджен пожала плечами:
— Я понятия не имею, что это. Адель мне не сказала. Только название. Я ничего о ней не знаю. — Она помолчала. — И того, почему она у вас.
— Я был ее хранителем со дня написания.
— Почему? Почему бабушка не могла держать ее у себя?
— Это было… Сложно.
Джек посмотрел на нее с вызовом.
Имоджен приподняла брови.
— Сложно — в каком смысле?
На мгновение Имоджен подумала, не была ли картина украдена. Она была уверена, что Адель ни за что не стала бы иметь дела с ворованным произведением искусства, но некая тайна существовала.
Джек улыбнулся:
— Я заказал ее ко дню рождения Адели.
Он протянул руку, чтобы Имоджен помогла ему подняться. Джек Моллой был почти невесомым, и Имоджен поняла, насколько он слаб. Внешность его была обманчива.
Джек поманил ее за собой.
— Она в столовой, — сказал он.
Открыл тяжелую деревянную дверь. Стены следующего помещения были выкрашены в кроваво-красный цвет. Большую часть комнаты занимал стол на двенадцать человек в окружении дюжины резных стульев, похожих на миниатюрные троны. В дальнем конце помещался камин высотой до плеча. Над ним висела картина.
Едва увидев ее, Имоджен ахнула.
На темно-зеленом бархате кушетки распростерлась женщина, белизна ее кожи резко выделялась на этом фоне. Волосы полураспущены, одна рука лежит на шее, другая покоится на бедре. Во взгляде сквозит бесконечное удовлетворение. Не могло быть сомнения: она только что насладилась близостью с любовником; об этом говорила игривая полуулыбка на ее губах. Модель являла собой воплощение женственности; слово «эротичная» прозвучало бы приземленно.
Внизу к раме была прикручена позолоченная табличка с выгравированными на ней тремя словами. «Возлюбленная». Ребен Зил.
Имоджен прижала руку к груди. У нее перехватило дыхание. Никогда в жизни она не видела столь великолепной работы. Это был классический, необузданный Ребен Зил — блистательный образец всего того, за что его восхваляли. Женщина словно бы находилась в этой комнате рядом с Имоджен. Ей чудилось, будто она касается ее кожи, ощущает ее тепло, казалось, заговори она, и женщина ей ответит.
Но не это потрясало больше всего.
Она лишилась дара речи, потому что женщина на картине была Адель.
Имоджен повернулась к Джеку за подтверждением.