– Тогда вместе вырубимся. А брать у меня нечего, кроме блокнота и записной книжки.
– Не знаю, как у тебя, а моя книжка на вес золота. Там все, да и у любого журналиста так. – Маневич опять разлил коньяк.
– Хороший напиток, – вставил фразу Савва. Он молчал даже больше, чем обычно, наверное, потому, что был единственным, кто пострадал всерьез. Отдавленные пальцы ныли, боль отдавалась во всей руке.
– Значит, так, ребятки, время позднее, гадать на кофейной гуще – бессмысленно, – заявил Митя, когда они выпили по четвертой, съели третью порцию бутербродов и выстроили два десятка версий по поводу странных покушений. – Завтра я прокачаю в «Астории» насчет Давыдова. И придумаем, что делать. Безработная Елизавета Алексеевна посидит для надежности дома. Да и вы особо не гуляйте!
– А чего это ты раскомандовался? – возмутился Савва. – Меня вообще в милицию вызывают. На допрос. Не все же, как ты, с доставкой на дом работают.
– А я хотела Барановича навестить, – с грустью сказала Лизавета. – И вообще, это называется домашний арест, что во многих странах считается мерой пресечения и даже мерой наказания, почти равнозначной…
Дорассказать об особенностях импортного законодательства ей не удалось, помешал телефонный звонок.
– Алло!… Да, я голос узнала. Да, здесь… Это вас руководство разыскивает. – Лизавета протянула трубу оперативнику.
Горный начал разговор с ехидного вопроса:
– Ты, я смотрю, мою просьбу поберечь девушку воспринял чересчур буквально? Я понимаю, девушка красивая, не грех провести более детальную оперативную разработку, но не до половины же второго ночи!
– Неважно когда, важно как, Игорек, сколько раз тебе повторять. К тому же кое-что случилось. Я тебе завтра расскажу.
– Даже сегодня. Прямо сейчас выезжай на Ленина. Тут у нас еще один труп. Арциеву застрелили. Я тебя поэтому и ищу. Дома нет, на работе нет. Я уж беспокоиться начал. Хорошо вспомнил про последнее задание. Выезжай немедленно.
– Ладно. Еду.
– Что случилось? – мгновенно насторожился Маневич. За то время, что он дружил с милиционерами и пил с ними водку, Саша научился находить второй смысл в простых, как гвозди, словах.
– Кое-что случилось. Но тебя я с собой не возьму. Кадмиев вон уже ездил с журналистом. В результате – покойник. Ладно, ребята. Пока и счастливо. До завтра. Дома сидеть не надо, но сначала дождитесь утром звонка – моего или Горного. Ладно?
Лизавета кивнула и пошла провожать гостя. На прощание он ее обнадежил:
– А без работы тебе сидеть недолго. В этом деле как раз есть зацепка, тем более если все, и ты в том числе, связаны с Дагаевым.