Вот и сейчас, услышав ласковое утреннее «Ленок», Люда ни на секунду не усомнилась, что супруг занят очередной оперативной разработкой. И это было правдой.
– Лен, я тебе по гроб жизни уже обязан, так что могу обещать быть твоим рабом и в загробной жизни.
– Опять срочно и конфиденциально? – усмехнулась в трубку Лена.
– Как обычно. Мне нужно выяснить адрес одного нашего сотрудника.
– Ты что, в СБ перешел? – настороженно спросила Лена.
– Нет, что ты!
Службу собственной безопасности, этакий спецконтроль за спецнадзором, боятся, уважают и не любят в каждом подразделении, где она существует. К ее сотрудникам относятся, как относились к палачам в мрачную эпоху Средневековья. Нужная, но неуважаемая профессия. Хорошее дело делают, вот только руки по локоть в крови товарищей, иногда безвинных. А маску, как палачи, они носить не могут, не имеют права, поэтому скрыться от бытового страха и нелюбви им довольно трудно.
– Я как раз не хочу к ним обращаться, – продолжил Митя, – а одного человечка прокачать надо…
Против такого рода самодеятельности Ленок не возражала и уже через десять минут перезвонила и продиктовала Сункову адрес Туманова Эдуарда Ивановича.
Очередной рабочий день Дмитрий Сунков начал не в кабинете на Чайковского, а на улице Достоевского. Он припарковал служебную машину в выложенном бетонной плиткой дворике с остатками бюста Ленина в центре и принялся наблюдать за подъездом, из которого, судя по списку квартир на синей табличке, должен был появиться вышеозначенный Туманов. Неподалеку шаркала метлой дворничиха. Пробегали, спеша в сторону рынка, подозрительные личности с синими, как табличка над подъездом, лицами. На улице шелестели колесами иномарки и отечественные машины, которые давно смирились с тем, что вместо кличек им присваивают цифровые обозначения – «четверки», «шестерки», «девятки».
Минут десять Митя сидел спокойно, а потом начал волноваться, что впустую тратит служебное время, и решил побеседовать с дворничихой. Дворники в старых районах по-прежнему знают все, хотя и не числятся сотрудниками полиции, как во времена былинные, теперь почти забытые. Тогда они делились своими знаниями по долгу, а теперь от полноты сердечной. Только надо найти верный тон.
Митя запер машину и принялся озираться по сторонам. Потом дошагал до изувеченного бюста и снова завертел головой.
– Как все изменилось за двадцать-то лет! – Он бросил фразу в пространство, только убедившись, что дворничиха не может его не услышать. – Это же надо… И памятник, и садик… – Женщина в рыжем жилете с желтыми, флюоресцентно поблескивавшими полосками дисциплинированно продолжала работать. Митю ее молчание не смутило. – Даже окна совсем другие, белые…