— Там не хватает соединения в цепи, — мялся Ра.
С ним и торт стал заметно вкуснее, и чай заварился лучше.
— Вазу помнишь? — Ра крутил по столу чашку. Она летала между его ладоней, плескался чай. Ра не замечал этого. — Осколки как раз пригодились. Фарфор не проводит электричество. Раньше катушки делали фарфоровые. Мы осколки как прокладки использовали.
Ева подтолкнула к нему свой телефон.
— Вот, хулиганит. Почему он постоянно играет разные мелодии?
У Ра были длинные смуглые пальцы. Он перебирал кнопки мобильника, как на пианино играл.
— О! У тебя Вагнер.
— Какой Вагнер?
Ева перегнулась через табуретку с вытянутой ногой, зашипела, когда в ране снова завозился майский жук.
— «Полет Валькирий», «Реквием» и «Песня слез». Я хорошо знаю эти вещи. В музыкалке играл.
— На чем?
— На скрипке. Мы с братьями учились в музыкальной школе. Ты, вероятно, закачала себе эти композиции, а потом забыла, вот телефон и выбирает из того, что есть.
— Или кто-то закачал?
— Ты его теряла?
Тайну открыл Левшин. Он был слишком безыскусен, чтобы красиво врать.
— Тебе зачем ко мне? — сразу спросила Ева, как только Лешка по телефону отработал вежливые приветствия.
— Катька хочет тебя проведать.
Катрин в их компании появилась вместе с Левшиным. Левшин одно время ходил в радиокружок, потом бросил, перейдя в театральный. Приводил его на вечеринки Стив. Стив друг Антона. Слишком длинная цепочка, чтобы Катрин заскучала по Еве.
— А если точнее?
— Я хочу, — произнес он шепотом.
Ева представила, как Лешка Левшин, лохматый, во фланелевой клетчатой рубашке, с растерянной улыбкой, вырастает у нее на пороге. Как тут же у него за спиной рисуется Катрин и обрушивает на него тонну ругательств — она его от себя не отпускала ни на шаг.
— Левшин, что тебе надо?
— Я приду и скажу.
Зачем ей встречаться с Катрин? Но избавиться от нее было невозможно. Торт снова стал невкусным, а заварка прогорклой.
— Дай телефон позвонить, — громко бросив ложку, потребовал Левшин.
И в просьбе, и в протянутой руке было что-то знакомое.
— Зачем?
Телефон лежал в кармане. После разговора с Ра Ева решила со своей капризной техникой не расставаться.
— Позвонить надо, а у меня деньги кончились.
— Бери мой, — томно произнесла Катрин. Она была полненькая, круглолицая и улыбчивая. Но улыбка всегда была напряженной — сейчас улыбаюсь, а потом и заплакать могу. Ева не помнила, чтобы Катя плакала. Чаще злилась. Но ждать от нее можно было всего.
Левшин взял дорогой Катин айпад, повертел в руках, чуть не уронил.
— Я потом, — пробормотал, утыкаясь в свой кусок торта. Но вот взгляд его невольно скользнул в сторону Катрин. Она смотрела пристально, следила за каждым движением.