— Это высокомерие, Гарри, — сказал он мягко. — Оно так глубоко, что ты даже не осознаешь его. И ты знаешь, почему?
— Нет? — спросил я.
Он снова улыбнулся.
— Потому что ты установил более высокий стандарт для себя. Ты думаешь, раз у тебя больше сил, чем у других, то и делать ты должен больше.
— Кому много дано, с того много и взыщется, — ответил я, не поднимая глаз.
У него вырвался смешок.
— Для того, кто неоднократно говорил мне, что он не верит, у тебя удивительная способность цитировать Писание. Вот это я и хочу сказать.
Я посмотрел на него:
— Что?
— Ты бы не вязал из себя узлы, Гарри, если бы тебе было плевать.
— Ну и что?
— Монстрам плевать, — сказал Майкл. — И проклятым плевать, Гарри. Единственный способ потерять возможность искупления — это выбрать себя, прекратить беспокоится о других.
Кухня перед моими глазами начала расплываться.
— Ты думаешь?
— Что я думаю? Я думаю, ты не идеален. А это значит, что иногда ты делаешь неправильный выбор. Но… честно говоря, не уверен, что я поступил бы иначе, если в опасности оказался один из моих детей.
— Не ты, — сказал я тихо. — Ты бы не сделал то, что сделал я.
— Я не смог бы сделать то, что сделал ты, — ответил Майкл просто. — И я не стоял на твоем месте перед таким выбором. — Он приподнял пиво к потолку: — Спасибо тебе за это, Господи. Так что если ты пришел сюда за осуждением, Гарри, от меня ты его не получишь. Я делал ошибки. Я лажал. Я человек.
— Но эти ошибки могут меня изменить, — сказал я. — Я могу закончить, как все эти люди рядом с Никодимусом.
Майкл фыркнул:
— Нет, этого не будет.
— Почему нет?
— Потому что я знаю тебя, Гарри Дрезден, — сказал Майкл. — Ты патологически неспособен понять, когда нужно уходить. Ты не сдаешься. И я не поверю ни на секунду, что ты на самом деле намерен помочь Никодимусу в его деле.
Я почувствовал, как улыбка тронула уголок моих губ.
— Ха! — воскликнул Майкл, садясь в кресло, и отхлебнул еще пива. — Я так и думал.
— Есть одна хитрость, — сказал я. — Я должен помогать ему во время, но не потом. Технически.
Майкл поморщился.
— Фейри! Я никогда не понимал, почему они всегда говорят как юристы.
— Я — Зимний рыцарь, — сказал я, — но тоже не врубаюсь почему.
— Меня это странным образом обнадёживает, — сказал Майкл.
Я хихикнул:
— Да. Есть немного.
Его лицо посерьенело.
— Никодимус в деле предательства как рыба в воде, — заметил он. — Он наверняка знает о твоем намерении. Он умен, Гарри. Его опыт в борьбе за выживание исчисляется столетиями.
— Это правда, — согласился я. — С другой стороны, я тоже не совсем пальцем деланный.