— Логично, — поддержала меня Кэррин.
— Хорошо, — сказал я. — Не посвящайте никого из наших в Чикаго, ладно? У нас тут намечается очень серьёзная заваруха. Если слух о деле просочится, то это плохо отразится на Мэб, а она выразит своё недовольство в виде скромного распятия на кресте меня.
Кэррин состроила гримаску:
— То есть ты тоже хочешь держать их в неведении и выдавать информацию по мере необходимости и на поэтапной основе?
— Не хочу, — поправил я ее. — Вынужден. Я понял твою иронию, но как я уже сказал — в этот раз я не намерен раскрывать карты преждевременно.
Я закрыл глаза и прислушался к своему телу. К уже привычному ощущению смутного дискомфорта и усталости, пронизавшей все мои члены, добавилась слабая пульсация боли, дергавшая меня за спину, что могло означать мышечный спазм. Серебряная сережка в моем ухе до сих пор весила слишком много и пульсировала холодом, граничащим с неудобством.
Инстинкты подсказывали мне, что маленькое болеутоляющее Мэб мне нисколько не помогало, разве что скрывало боль, которая иначе разрывала бы мою голову. Там, в отеле, я истратил порядочное количество сил всего-лишь на пару заклинаний, и без моего колдовского инструментария это была та еще работа. Меня заставили черпать энергию из Зимней мантии, просто чтобы держаться на уровне, необходимом, чтобы остаться в живых. Нет никакой достоверной информации о том, как мантия взаимодействует с моими способностями, единственное, что я знаю точно - до меня не было ни одного Зимнего Рыцаря с чародейскими способностями. Но я был чертовски уверен, что чем больше я полагался на эту холодную, темную силу, тем привычнее это для меня становилось, и с тем большей долей вероятности это изменяло то, кем и чем я был.
Чем бы ни была эта штука в моей голове, она была близка к тому, чтобы меня прикончить. Внезапно я стал почти уверен, что у подарка Мэб было два назначения. Да, он помогал мне стоять на ногах и продолжать вляпываться в неприятности, но так же он ослаблял меня достаточно, чтобы моя нужда в Зимней мантии возросла как никогда. Возможно это был ее способ намекнуть, что мне следует ее чаще использовать.
Но рано или поздно это изменит меня, как изменило всех моих предшественников.
Если уже не изменило.
Я почувствовал, что испуган.
После долгого молчания, Кэррин сказала:
- Пока что мы тебе подыграем. Пойдем внутрь.
Усилием воли я отбросил темные думы и страх, который являлся их непременным спутником:
- Мои вещи у тебя? - спросил я.
- В багажнике.
Я выбрался из машины и доковылял до багажника. Я достал из него свою походную сумку и посох, а затем перебросил успокаивающий вес своего пыльника через плечо, чтобы надеть его и что-нибудь удобное из одежды, когда меня залатают. Может я и спать в нем лягу.