Самая прекрасная вещь во всем мире. Она ее поймала! Надо показать ее маме и папе.
Сара затопала крошечными ножками по покрытому желтыми цветами полю. Лепестки были повернуты к солнцу. Она осторожно держала в ладошках самую прекрасную вещь на свете. Чувствовала, как та трепещет крылышками. Она испугалась, но Сара ее отпустит, сразу же, как только покажет родителям.
— Сара Луиза Керриган!
Ее шаги замедлились. Родители стояли на крыльце. Папа поглядывал на карманные часы, мама хмурилась. Сара вспомнила, что они сегодня собирались в город.
— Простите, я забыла, — произнесла она. Снова широко улыбнулась и протянула к ним сложенные руки. — Я…
— Что за волосы! — раздраженно бросила мать. Женщина принялась вытаскивать из рыжих волос Сары лепестки цветов, одновременно пытаясь убрать дикую гриву в хвост. — Ты грязная с головы до ног, а вымыть тебя некогда!
— Ну, вам обеим надо поторапливаться, — заявил папа, продолжая всматриваться в циферблат.
— Почему у нас растет не аккуратная маленькая девочка, которой нравится хорошо выглядеть, а маленькая грязнуля…
Ее слова были обидными, но Сара слышала их уже не в первый раз. Все нормально. Мама будет в восторге, когда увидит, что обнаружила ее дочка. И Сара так рада своей находке. Мамина фраза оборвалась, прервавшись невнятным жужжанием. Сара разомкнула ладони…
Она умерла. Самая прекрасная вещь на свете погибла.
Сара стала убийцей.
— Ой, что ж ты наделала! Раздавила жука, измазала руки…
Девочка на миг онемела, а потом закричала.
Хотя, по правде сказать, она яростно заорала в ответ на укор матери. Ее переполнял ужас — ведь она поняла, что покрыла свои маленькие руки смертью в буквальном смысле слова. Она чувствовала себя виноватой. Она не сдержала обещания, которое дала этому хрупкому созданию.
И вокруг все покраснело.
Что-то теплое и влажное заляпало лицо Сары, крыльцо и кресло-качалку. Кровавые ошметки начали медленно стекать. Казалось, время остановилось. Происходящее оказалось слишком жутким для реальности.
Сара едва расслышала нечленораздельный крик, который издал отец. Он раздался будто под водой — глухо, едва различимо. Она не могла оторвать взгляд от головы мамы, вернее, того, что от нее осталось. Почти ничего. Часть нижней челюсти, зазубренные осколки кости, покрытые кровью и частицами мозга.
Тело мамы упало, как марионетка, у которой внезапно обрезали нити. Странная медлительность и размытость окончилась, уступив место отчетливой, безжалостной и грубой реальности. Сара разобрала отдельные слова отца, которые он повторял без остановки: