Отойдя к жаровне, он прислонился к каменной стене, развернул лист бумаги и настолько долго не отрывал взгляда от письма, что я начала опасаться, не содержит ли послание графини какого-то ужасного известия. Затем мне в голову пришло другое объяснение его молчаливой сосредоточенности.
В конце концов, он был солдат, наемник. Человек его рода занятий, скорее всего, мог владеть лишь азами чтения и письма, достаточными, чтобы нацарапать свое имя, получая жалованье. Кроме того, мне довелось увидеть почерк Катерины, с его многочисленными причудливыми завитушками, как в церковных книгах. Может быть, капитану, не отягощенному грамотностью, было тяжело разобрать, что она написала.
— Я могу прочитать вам его, если пожелаете, — осторожно сказала я, не желая его оскорбить, но чувствуя себя обязанной предложить помощь. И, кроме того, это был единственный способ узнать, что было в этой записке.
Он оторвался от чтения и взглянул на меня так, словно я сказала что-то очень забавное.
— Вы необыкновенно добры, но не стоит утруждать себя. Уверяю вас, что до сих пор я прекрасно справлялся сам.
Покраснев, я начала бормотать извинения, но он остановил меня жестом:
— Разумеется, вы не ошиблись, предположив, что вряд ли мое детство прошло под опекой какого-нибудь священника, обучавшего меня грамоте. И в самом деле, до шестнадцати лет я был настоящим дикарем. Но когда я вступил в ряды герцогских войск, мне посчастливилось подружиться с человеком, получившим образование. Он взял меня под свою опеку и обучил грамоте и другим наукам, так что теперь я даже могу сойти за воспитанного человека. — На его губах играла легкая улыбка. — Я оказался способным учеником, к моему удивлению, да и к его тоже. Позднее я даже немного научился латыни, — сказал он, переходя на этот язык в подтверждение своих слов. Возвращаясь к итальянскому, он добавил:
— Я также чуть-чуть знаю греческий. Не хотели ли бы вы прослушать несколько строчек из Илиады?
— Это излишне, — заверила я его, заливаясь краской при мысли о том, какую оплошность я допустила.
Я беспокоилась о том, что могу его смутить, а теперь сама сгорала от стыда. И, тем не менее, я не могла не испытывать восхищения. Грегорио был похож на учителя в том, что всему научился сам. В самом деле, капитан стражи очень загадочный человек.
Пока я пыталась справиться со смущением, он, должно быть, почерпнул все необходимые сведения из письма Катерины, потому что снова свернул его и засунул за пазуху. Я с некоторой тревогой наблюдала за его действиями, вспомнив заверения графини, что он уничтожал ее записки, чтобы они не попали в чужие руки.