— Знаешь, никто почему-то даже не поинтересовался, хочу ли я вообще ехать в Хогвартс, — Гарри уставился на палочку от мороженого. — Может, у меня вообще, совсем другие планы…
Обычно, в его возрасте планы на будущую профессию меняются как погода в конце зимы. Воробей же был более постоянен. Насмотревшись на мои эксперименты и поймав парочку книг из моей библиотеки, он на минувшее Рождество загадал стать фармацевтом и делать новые лекарства. Слава Господу, что не патологоанатомом!
— Не хочешь магии учиться? — саркастически усмехнулась я: и двух недель не прошло с тех пор, как экспериментатор хренов в последний раз сцапал мою палочку и попытался ею дрова в камине разжечь. По счастью, ничего не вышло, только обивка дивана слегка пострадала. Магичить с палочкой я его не учила: какая, к дьяволу, магия, если от проблем с мелкой моторикой мы не до конца избавились?!
— Не в этом дело, — он повертел в руках палочку от фруктового льда. — Просто… даже в магазинах спрашивают, какое мороженое я хочу, ты вообще учила говорить «нет» и решать самому. Ладно, дядя и тетя меня никогда не спрашивают, но они меня не любят, потому что у них есть Дадли. Получается, Хагрид меня тоже не любит?
Воробей и логика, damnú orm… (п/а: ирл. Чтоб меня! Проклятие!) Ладно, попробуем так:
— Разве родители твоего кузена спрашивали его, где он хочет учиться?
— Но дядя Вернон столько ему про эту школу рассказывал, а мне о Хогвартсе и двух слов не сказали, письмо сунули под нос и с собой по магазинам потащили, будто я шарик на веревочке! — он бросил палочку на столик и забрался с ногами в старое кресло.
— Ну, может, он считает, что нет ничего лучше, чем учиться магии.
Гарри посмотрел на меня и мрачно засопел. Еще бы: с большим трудом научившись осознавать и формулировать для себя собственное мнение, он болезненно воспринимал попытки решать вместо него. У мальчишки по-прежнему не всегда получалось сопротивляться этому чужому решению, чтобы оно не становилось его собственным.
— Ты ему ничего не сказал?
Ребенок замотал головой:
— Он такой большой… А еще у него мысли непонятные. Здоровенные, как камни, шершавые, брр… — пожаловался он.
Plá ar do theach! (п/а: ирл. Чума на твой дом!) Плохо понимая мимику окружающих, Воробей в последнее время частенько через прикосновения считывал эмоции собеседников. Не всегда, естественно, мимика с эмоциями совпадали, зато пацану было легче общаться. А в этот раз не прокатило.
— Он мне, кстати, подарок сделал, — похвастался напоследок Воробей. — Сову. Полярную. Вот такая здоровенная белая птица, — пояснил он, видя мое непонимание. — Сейчас уханьем Дурслей нервирует.