Вадим Николаевич смотрел в сторону болота и лесных зарослей и думал о том, как трудно там сейчас партизанам, его побратимам. А каково дядьке Андрею, он главный, он в ответе за все. Может быть, даже и теперь, в этот час, решает он, где, в каком месте прорвать блокаду. Пока все попытки кончались неудачей. Немцы легко маневрировали и поспевали вовремя ликвидировать прорывы в своей обороне. И партизаны вынуждены отходить, а стальная петля блокады затягивалась все туже. Теперь партизанские отряды контролируют только просторы зыбкого болота. Там, конечно, врагу труднее достать их. И в помощь пехоте немцы подтянули артиллерию и минометы.
«Эх, если бы дядька Андрей сейчас воспользовался непогодой и поднял своих соколов», — подумал Вадим Николаевич. Как хотелось бы ему стоять с ними рядом, с винтовкой в руках и с нетерпением ждать команды на штурм…
И Вадим Николаевич вспоминал, как их группа на развилке дорог вела бой с гитлеровцами. Дрались яростно и упорно. Когда у партизан кончились боеприпасы, пошли врукопашную. Прорвали первую цепь, хотели вырваться дальше, но… из их группы осталось только двое: он да Марченко. Пришлось повернуть назад и скрыться в лесной чаще.
И вот он далеко от своих, от дядьки Андрея…
Гроза не унималась, непогода расходилась вовсю, на небе то и дело вспыхивали молнии, не переставая лил дождь.
Не дождавшись конца грозы, Вадим Николаевич залез в шалаш, прилег у входа и сразу заснул.
Проснулся уже на зорьке, поежился — было зябко от утренней свежести, да и одежда на нем не успела высохнуть. Повернул голову — девочка спокойно спала рядом, укрытая до самого подбородка. Но Алеся не было на месте.
Вадим Николаевич тихо, стараясь не разбудить девочку, выбрался наружу. Утро только пробивалось сквозь густой туман. Вот где-то близко пискнула пичужка, за ней другая. Поблескивала на солнце мокрая трава, с листьев скатывались тяжелые дождевые капли. Алесь стоял в стороне, у озера, совсем по-взрослому заложив руки за спину. Услышав шаги, обернулся.
— Утро доброе! — сказал Вадим Николаевич. — А ночью все ходуном ходило, гром громыхал не хуже артиллерийской канонады. А ты, хлопец, и горазд же спать, ничего не слыхал.
Алесь кивнул:
— Я уже утром догадался, когда канавку у входа увидел. Спал как убитый. А Аллочку гроза не разбудила?
— Нет.
— Озеро какое спокойное… И тихо как! Даже там, — показал Алесь рукой в сторону болота.
— Ты как думаешь? Неужели наши не воспользуются туманом…
— Да, настоящая дымовая завеса, — рассудительно добавил Алесь, — сейчас только и прорываться. В пяти шагах ничего не видно. Даже нашего дуба не видать в тумане.