— Пусть бы, хлопче, улыбнулось им счастье. За нас я особенно не беспокоюсь. Как говорят, с божьей помощью…
Оба замолчали, пристально вглядываясь в далекий туманный берег.
И вдруг неожиданно со стороны болота утреннюю тишину разорвала беспорядочная стрельба: трескотню винтовок и автоматов перекрывал мощный голос крупнокалиберных пулеметов.
— Горячо началось! — прошептал учитель, прислушиваясь.
Стрельба все усиливалась. Казалось, что битва шла совсем рядом. Вадим Николаевич представлял, как ночью и ранним утром в зябкой туманной мгле готовились партизаны к прорыву блокады. Видимо, кто-то первый наткнулся на немцев, и они, чтобы остановить этот отчаянный бросок, открыли яростную стрельбу.
Конечно, туман — хороший помощник нашим бойцам, но огонь пулеметов даже вслепую может принести немало бед. Ведь враги методично бьют по ранее пристрелянным позициям… Нет, зачем думать о самом худшем. Дядька Андрей — опытный командир, бывалый воин. Он наверняка предусмотрел, проработал все возможные варианты боя.
Взошло солнце, но оно заблудилось в тумане — бледные, тусклые лучи его не могли пробиться сквозь белую кудель, сплошь затянувшую небо.
— Прорвутся! Прорвутся, — как заклинание, повторял Вадим Николаевич.
— Должны прорваться! Туман-то для них как по заказу!
В шалаше послышалась какая-то возня. Это проснулась девчушка. Она выползла наружу, поднялась на ножки и заковыляла к говорившим.
— Тата, Дода! — радостно закричала она и ухватилась за штанину Вадима Николаевича.
Учитель бережно поднял ее на руки.
— Ну, как спалось, Аллочка? Слышишь, вон там бахает! Разбудило тебя, да?
Девочка крепко прижалась к учителю. В короткой детской памяти уже запечатлелись звуки войны. Она было приготовилась заплакать, но Вадим Николаевич ласково потрепал ее волосы, и малышка успокоилась.
— Вот побьем фашистов, — сказал Алесь, заглядывая девчушке в лицо. — Ты будешь нашей дочкой. Мы построим тебе большой-большой дом. Купим красивое платье, ботиночки, и ты будешь…
— Скажи ему, Аллочка, — перебил, улыбаясь, Вадим Николаевич, — не рассказывай мне сказки. Лучше неси-ка что-нибудь поесть!
— Дай, дай! — запрыгала на руках учителя девочка.
Алесь кинулся к шалашу и взял мешочек с припасами.
— Видишь, какая у меня в руках столовая! Всех накормлю.
Девочке опять дали размоченный сухарь, толченые орехи. Сами поели горьковатые ягоды рябины и орехи. Скудную эту еду запили свежей озерной водой.
Между тем туман рассеивался. Из белесой дымки постепенно выступали деревья и кусты, засветлела озерная гладь.
Алесь встал, аккуратно одернул рубашку, смахнул песок с коленей.