– Без проблем, – вяло отозвался Кот. – Еще как минимум сутки меня не будет интересовать ничего, кроме устройства подушки.
Не сказав больше ни слова, Шевцов быстро направился прочь с бесформенной кучей тряпья под мышкой, в которую он завернул автомат. Кот с Акимом побрели в противоположную сторону. Сталкер ощущал, как на него наваливается тяжесть всего пережитого за последние сутки. Аким же выглядел на удивление бодрым и свежим, словно он и не участвовал в событиях, а был лишь сторонним и не слишком заинтересованным наблюдателем. Одним словом – пророк.
К совету Шевцова Кот отнесся чересчур легкомысленно. Наверное, притупилось чувство осторожности. Ож больно захотелось домашнего уюта, хотя бы ненадолго. Тем более что отсюда до дома было минут двадцать пешком. Обычный маршрут привычными окраинными улочками.
Только что-то не так было с этими улочками. Словно за пару суток город постарел, осунулся. Стал чужим. Сразу и не найдешь слов, чтобы описать свои ощущения. Кот привык уже к чистоте и порядку, которые пришли сюда вместе с мощными финансовыми вливаниями от межправительственных и научных фондов. А еще база спецконтингента ООН, столичные чиновники, представители Евросоюза и прочие шишки, привыкшие к комфортной жизни. Да и филиал Международного института собрал здесь крупных мировых ученых, и город будто подтянулся под заявленные стандарты, обогнав в чем-то близлежащий Новосибирск, полностью заняв место сгинувшего Академгородка. И то, что происходило теперь, совсем не соответствовало устоявшемуся образу.
Они прошли грязный переулок, мимо опрокинутого мусорного контейнера. Миновали сожженную «маршрутку», от которой все еще тянуло удушливой гарью. Что за напасть? Кому взбрело в голову устраивать здесь беспорядки, как в каком-нибудь загаженном эмигрантами пригороде Парижа? Куда, наконец, смотрят полиция, внутренние войска? Что за чертовщина?
Под ногами что-то звякнуло, покатилось со звонким металлическим звуком. Сталкер присел, поднял маленький желтоватый цилиндрик.
Пистолетная гильза. А вон и еще одна. Это начинает малость напрягать. Понятно, там, в Зоне, приходится мириться с бандитами, а порой и самому жать на спусковой крючок. Но все для того, чтобы, вернувшись в Большой мир, ощутить себя дома. Сейчас это ощущение стремительно таяло.
Вдалеке раздался отчаянный женский визг. Кот внутренне напрягся. Визг смолк, его сменил собачий лай. Что за черт… Ничего не оставалось, кроме как прибавить шагу. Миновали череду перекрестков с редкими уцелевшими фонарями и добрались до двора, в котором ютилась родная пятиэтажка. Уже у подъезда они спугнули какую-то подозрительную компанию подростков, поднялись на свой этаж. Только щелкнув выключателем в прихожей, Кот ощутил, наконец, что покинул опасные земли. Подтолкнул внутрь Акима и сказал нарочито бодро: