жёлтые губки,
разноцветные пришельцы…
Бах, бах, бах!..
Звуки дрожали и трескались, и прыгали, и сталкивались, и били, и тихо нашёптывали — и резонировали друг с другом. Безумный саундтрек, состоящий из сотен мелодий, перемешивающихся между собой, переливающихся одна в другую.
И не отделимых от всех тех красок, которые наполнили лабораторию. Несчитаемые. Непередаваемые. Так же как и вонь. То, что находилось в лаборатории, пахло ужасающе. А когда оно взрывалось, запах усиливался. А когда запахи смешивались…
Но я не мог, просто не мог остановиться!
И к тому же я видел, что «пятна» словно окаменели. Вытянулись, истончились. Угроза, которой они были пропитаны и которой подавляли, куда-то делась. Они стали как… картонные.
Бах! Бах!
Бах! Бах!
Бах! Бах!
Мы с Вельзевулом бросали колбы, склянки, пробирки, сосуды, стаканы, реторты. Вспыхивал огонь, отражавшийся в наших горящих глазах.
Одно «пятно» порвалось. Его согнуло пополам и развеяло по ветру. Затем с двумя оставшимися произошло то же самое. Их разметало по неизвестности, из которой они вылезли и куда им пришлось вернуться. Возможно, их частички теперь плавают по лаборатории вперемешку с частичками других смертоносных веществ. Но если так, им не спастись. Их сожрут. Как бы сильны они ни были, в этом помещении у них слишком много врагов.
Я поставил склянку на стол. Кидать её не было смысла. Сохраню, а Колбинсон потом, глядишь, скажет мне спасибо.
Вельзевул тяжело дышал.
— Кажется, мы от них отделались, — сказал он. — Это хорошо, потому что бросаться больше нечем.
Я посмотрел на склянку. Последняя целая ёмкость в комнате.
Ну, ничего не могу с собой поделать.
Я схватил склянку и бросил.
Бах!
Впечатляющий двухметровый феникс почему-то с надписью “GFR” на боку вылетел из клубов зелёного дыма и исчез в клубах синего дыма. Пшик — и цветные облака испарились.
Я отряхнул руки.
Вот так, дело сделано.
— Вот так. А теперь можно приступать к уборке. Ты ведь в этом спец, да, Вельз?
Дьявол посмотрел на меня и сказал, что швабру возьмёт в руки только через мой труп.
Я подмигнул ему и включил систему очистки. Она удалила все опасные для жизни вещества — а также их запахи, цвета и звуки. Пол стал чуть чище: большая часть разломанного, разбитого и расколотого была убрана. Пол, стены и потолок помыты. Занавески просто сияли чистотой. Идеальный порядок вновь не наступил, но нам хватило и приблизительного.
Пока очистка отмывала лабораторию, Вельз залепил свои раны пластырем. Пластинки тут же присосались к коже, выделили бактерицидные вещества и подогнали свои размеры под длину и ширину порезов.