– Но это невозможно! – воскликнул я.
– Таковы мои условия, – сказала графиня. – Вы их отвергаете или принимаете?
– Все, что вы хотите; все, все!..
– Итак, нам нельзя терять времени: завтра мы должны отправиться в путь. Это возможно?
– Разумеется.
– Но паспорт?
– У меня есть.
– На имя господина де Нерваля?
– Я прибавлю и имя своей сестры.
– Но вы намерены воспользоваться фальшивым документом.
– Это вполне невинно и безопасно. Неужели вы хотите, чтобы я написал в Париж с просьбой о том, чтобы прислали другой паспорт?..
– Нет, нет… Это повлечет за собой большую потерю времени. Откуда же мы отправимся?
– Из Гавра.
– Как?
– На пакетботе, если вас устроит.
– Когда же?
– Когда вам будет угодно.
– Можем ли мы ехать сейчас же?
– Но не слишком ли вы слабы, чтобы отправляться в путь?
– Вы очень ошибаетесь: я совершенно здорова. Сообщите мне, как только решите отправиться в путь, я буду готова.
– Через два часа.
– Хорошо. Прощайте, брат.
– Прощайте, сударыня!
– А! – возразила графиня, улыбаясь. – Вот вы и изменяете уже нашим условиям.
– Дайте время привыкнуть к этому имени, столь мне приятному.
– Для меня оно разве не столь же приятно?
– О! Вы… – начал я и осекся, поняв, что хочу сказать слишком много. – Через два часа, – повторил я, – все будет готово к отъезду.
Потом я поклонился и вышел.
Не более четверти часа прошло с тех пор, как я искренне выбрал себе роль брата Полины. Я почувствовал всю ее трудность. Называться братом женщины, молодой и прекрасной, – уже трудно; но если вы любите эту женщину, если, потеряв ее, опять находите одинокой и брошенной, не имеющей кроме вас другой опоры; когда счастье, которому вы не смели верить, потому что оно казалось вам сном, оказывается рядом; когда вам достаточно лишь протянуть руку, чтобы прикоснуться к мечте, тогда, несмотря на былые убеждения, несмотря на данное слово, невозможно скрыть в душе своей того, чему изменяют и глаза, и язык.
Я нашел своих гребцов за ужином и чаркой вина и сказал им, что хочу сейчас же отправиться в Гавр, чтобы приехать туда ночью и успеть ко времени отправления пакетбота. Они отказались пуститься в море на том же самом судне и просили всего час времени на приготовление другого, более надежного. Мы тотчас условились о плате или, лучше сказать, они положились на мое великодушие. Я прибавил к тем двадцати пяти луидорам, что они уже получили, еще пять, а за эту сумму они взялись бы доставить меня хоть в Америку.
Потом я пошел осмотреть шкафы моей хозяйки, потому что у графини было только одно платье. Я боялся за нее, еще слабую и больную: ночной ветер и туман могли плохо на нее повлиять. Заметив на одной полке большой шерстяной платок, я взял его и попросил госпожу Озере включить его в мой счет. Благодаря этой шали и моему плащу я надеялся, что спутница моя будет в тепле во время переезда. Полина не заставила себя ждать, и когда узнала, что судно готово, в ту же минуту вышла. Я рассчитался в гостинице, и теперь нам оставалось только дойти до пристани и отправиться в плавание.