Вдруг, среди кишащего моря вопросов и сомнений засиял слабый отблеск светлого воспоминания. Мягкий, чуть хрипловатый голос Тимора вернул ясность скомканным мыслям. Он — самая большая любовь из прошлой жизни, ему Ева верила всегда, даже, когда забыв о его существовании, пошла в неизвестность за сероволосым ночным гостем, она сделала это, почти не задумываясь. И как бы ни было стыдно, что мужчина видел всю её развратную жизнь здесь, боль от того, что он страдает тоже, была сильнее страха перед позором и осуждением. Писательница пошла на всё это, чтобы спасти свой маленький мир, а потом постепенно потеряла веру в него, веру в чудо. Теперь истерзанный мир сам напомнил о себе, и он не ждал помощи. Волк не просил ни о чём, только чтобы его возлюбленная вернулась к жизни, чтобы стала снова собой, сняла маску безразличия и не притворялась такой, какой пыталась выставить себя перед родными и друзьями. Ради Тимора и своего вымышленного мира она оступилась, теперь ради всего этого нужно было подняться и идти дальше.
Она уснула с улыбкой на губах, впервые за много дней с уверенностью в правильности собственного выбора.
Но суровая судьба надумала, видно, посмеяться над всеми чувствами несчастной девушки, без жалости проверить её решимость. Ева проснулась от лёгких, нежных прикосновений тёплых губ к её щекам. Пока мысли не успели проясниться, пока не рассеялись ещё остатки сна, эти поцелуи казались сладостно приятными, но как только она открыла глаза и в памяти всплыли вчерашние мысли, вся безоблачная нега рухнула ледяной глыбой во всё ещё воспалённое сознание. Трой сидел на краю кровати и неспешно покрывал невинными поцелуями лицо и шею пробудившейся избранницы.
— Доброе утро, — проурчал он на ухо и зарылся носом в золотистые волосы, разбросанные по подушке.
Блондинка подозрительно огляделась, прищурившись от яркого света: судя по весёлым лучам утреннего солнца, снова бьющим в окно, она проспала почти сутки. Мужчина был уже при всём параде и, видимо, собирался вот-вот уезжать. Пока он нежился, рыча, в мягких длинных локонах, девушка заметила на подоконнике большущий свежий букет белых лилий. Как раз в тот момент, когда изумление пробралось в чуть затуманенные зелёные глаза, Трой поднял лицо и проследил за удивленным взглядом. Он усмехнулся с некоторым смущением (смущение? О Боже, он ли это?!), уткнулся обратно в светлые девичьи волосы и пробурчал оттуда:
— Как ты себя чувствуешь?
Ева серьёзно засомневалась в собственном самочувствии, потому как всё происходящее очень походило на красивый, но совсем уж нереальный сон.