— Так, — согласился отец.
— Передай ему дословно мои слова — хрен ему по всей морде, — спокойно сказал я, поправляя рукав рубашки, раздумывая брать легкую куртку или нет. Вечерами еще холодало.
— Ты груб… сын.
— Не с родственниками и близкими мне людям. Батя, напомню, что в семье я себя веду максимально хорошо и доброжелательно, исполняя все ваши просьбы и пожелания. Но вот это — это уже перебор. Они для меня навсегда отрезанный ломоть и давай больше не будем к этому возвращаться. Ладно, мне на тренировку, вечером еще поговорим.
По пути я забежал за Толиком, он вот уже месяц ходил со мной в спортзал, я его пока не учил, передав Петровичу, в основном он занимался на снарядах да отрабатывал удары на боксёрской груше. Через полгодика, когда наберет нужную массу и немного освоиться, можно тренировать уже серьезно. Как я сейчас это делаю с тремя оперативниками из комитета. Да, я в некотором роде прославился, поэтому уже была попытка переманить меня в республиканское управление КГБ. Но я сразу сказал, только полным сотрудником с удостоверением, можно и без звания с полной зарплатой и чтобы все это не мешало мне учиться. Пока думают.
Вечером, когда мы с братом вернулись домой, уже в полной темноте, мама нас покормила. Переодевшись в домашнее, я вышел в общую комнату, понимая, что будет продолжение разговора.
Присев на стул и кивком, поблагодарив маму за чай, я закинул одну ногу на другую и вопросительно посмотрел на отца, предлагая ему вернутся к начатому в обед разговору.
— Думаю нам лучше сначала выслушать твои доводы против моей просьбы, — сказал он.
— Доводы?.. — я неопределённо хмыкнул и поставил стакан на стол. — Знаете, я мало что помню, про свою прошлую жизнь так вообще ничего. Но понять что вы просто отличные родители в состоянии. Это легко определить по нам — вашим детям. Друзья познаются в беде, не так ли? Беда у меня была, и я могу сказать так, вы всё сделали, чтобы я встал на ноги. Вы моя семья за которую если понадобиться я жизнь отдам. Более того, в Харькове и окрестностях у мамы семьдесят два родственника, начиная от прабабушки Серафимы Абрамовны заканчивая семимесячной Соней, дочкой Решинских, троюродной сестры мамы. Я их всех знаю не только потому что мне о них рассказали, а потому что они приходили и реально помогали. Кто достал то редкое заграничное лекарство, от которых, у меня прекратились судороги и помогли мне взять под контроль свое тело? Так я отвечу, помог дядя Рома, племянник мамы, это ведь он работает в порту, куда заходят иностранные корабли? Так что для меня они все родственники, которым я буду помогать без вопросов. Последнее отдам, как они это сделали для меня, но вот твои родственники батя, это… Я даже слов найти не мог, как они мне… не симпатичны. Поэтому сразу скажу, нож я им под ребро при первой же встрече не воткну, но рожи сто процентов начищу, причем с членовредительством. Я умею, ты знаешь. Я своей жизнью достаточно дорожу, и бережно к ней отношусь, поэтому к тем, кто ТАК отвечает на просьбу помочь, буду всегда относиться достаточно жестко. Вы знаете я злопамятный и память у меня хорошая. Отвечу честно, я того письма никогда не забуду. Искать с ними встречи не буду, но если кого встречу, уж извините, покалечу. Виноват — не виноват мне без разницы.