Поначалу гордые и самолюбивые корреспонденты пытались объяснять боссу, что новости не могут работать по принципу "утром в газете, вечером в куплете", что они должны обгонять газетчиков. Но Борис Петрович упорно гнул свою, проверенную временем линию. Тогда народ смирился и научился кивать, выслушивая жаркий шепоток начальства, а после укладывать приглянувшиеся Борису статейки в долгий ящик.
- Не горюй, придумается что-нибудь. Всегда придумывается, - сказала Лизавета Саше, когда они дошли до редакционного коридора.
Саша горестно кивнул.
В коридоре, возле двери Лизаветиной комнаты, сидел другой Саша, Байков. Сидел прямо на полу - дурная операторская привычка экономить силы.
- Привет, я думал, вы никогда не вернетесь! - Байков проворно поднялся.
- А почему ты здесь, а не там? - Лизавета кивнула на дверь.
- О-о, - картинно простонал Саша Байков, - не трогай, это больное! Я уже было устроился на прелестном диване в твоем кабинете, и тут... Кстати, почему в наших операторских комнатах диваны не такие удобные?
- Потому что оператор должен быть злой, быстрый и неприхотливый. Его нельзя приучать к комфорту. Оператора и так-то на съемки не выгонишь, а если он будет еще полеживать с удобствами - все, край! - охотно ответил один Саша на вопрос другого.
- Теперь понятно, - деловито согласился Байков и остановил Лизавету, уже взявшуюся за ручку двери: - Погоди, там у тебя гости...
- Что? - Она машинально посмотрела на часы. - Без двадцати одиннадцать. Только гостей не хватало. Кого черт принес?
- Вот за что люблю, так это за неженский строгий ум и сообразительность! И за умение задавать вопросы!
Лизавета удивленно вскинула брови - обычно Саша не балагурил столь плоско. Тот сразу посерьезнел.
- Честно говорю, не знаю. Но личность преотвратительная. Только я расположился поудобнее, это явление заглянуло в комнату, увидело меня, не поздоровалось и даже не спросило разрешения войти, а поинтересовалось, где ты. Я, как честный человек, ответил правду-истину, и тогда это чудо-юдо молча уселось в кресло напротив.
- А ты?
- Что - я? Встал и так же молча вышел. Хотел и вовсе уйти - не люблю душных людей, но сжалился над тобой, решил предупредить. Опасный тип, очень опасный...
- Надеюсь, хоть не вооруженный! - Лизавета решительно распахнула дверь.
В кресле мирно подремывал старый знакомец, начальник протокольного отдела Смольного - колобок в мешковатом костюме, сшитом фабрикой Володарского задолго до выхода оной на мировой рынок, и в тяжеленных очках с миллионными диоптриями. Обычно близорукие люди кажутся беззащитными и слабыми. Глава протокола мэрии был явно не из их числа - убогий наряд и толстые линзы, неведомо как, лишь подчеркивали его властность и показную уверенность в себе.