Она вдруг остановилась: на дворе послышался стук отъезжающей от подъезда кареты. Почти одновременно раздались приближающиеся шаги.
— Его превосходительство! — прошептала Лена.
Гизела обернулась. Другое дитя в подобном положении испытало бы страх, ибо чувство беззащитности в определенные минуты неумолимо овладевает даже самой непокорной детской душой, но эта девочка явно осознавала свою независимость. Крепко прижав к себе Пуса, она спокойно продолжала стоять на месте.
Горный мастер прошел в глубину комнаты.
— Высокомерный Брут! Как отлично уже умеет шипеть этот маленький змееныш! — проворчал студент, неохотно следуя за братом и искренне желая быть сейчас подальше от Белого замка и его обитателей.
Между тем министр подошел к ребенку.
— А! Так мой петушок и в самом деле готовится к отъезду? — произнес он с холодной насмешкой.
Но тот, кому хорошо был знаком голос этого человека, легко мог заметить, что он не в обычном своем невозмутимом настроении, а взволнован.
— Стало быть, графиня собралась ехать в Грейнсфельд? И вы настолько глупы, что помогаете ей разыгрывать этот фарс? — обратился он к камеристке.
— Ваше превосходительство, — смело возразила девушка, — графиня всегда сама приказывает, когда желает выехать, и всем нам настрого запрещено противоречить ей.
Не обращая внимания на это вполне обоснованное возражение, министр повелительно указал на дверь, за которой и скрылась горничная. Затем он вырвал из рук девочки кота, снял с нее салоп и капор и швырнул их на стул. Лицо его приняло свое обычное равнодушное выражение, для друга и недруга всегда остававшееся неразгаданным. Ни тени нежности не выражало оно и тогда, когда его тонкая рука провела по волосам маленькой падчерицы.
Девочка отшатнулась, словно от укуса тарантула.
— Будь благоразумной, Гизела, — проговорил он сурово. — Не принуждай меня прибегать к строгости… Ты помиришься с фрейлейн фон Цвейфлинген, и сейчас же. Я хочу, чтобы это произошло раньше, чем я уйду.
— Нет, папа, она может вернуться в пасторский дом или к старой слепой женщине в лесу, которая тогда так рассердилась…
Министр яростно схватил девочку за худенькие плечи и с силой встряхнул. Впервые в жизни с ней обращались таким образом. Но она не вскрикнула, глаза ее остались сухими, только лицо стало белым как снег.
Приблизившись к двери, горный мастер положил конец этой тяжелой сцене.
— А! Вот и горный мастер Эргардт! — произнес министр, усаживая маленькую графиню в ближайшее кресло. — Каким образом вы сюда попали? — продолжал он холодным небрежным тоном, выражающим удивление неожиданному появлению молодого человека в замке его превосходительства.