- Брось! – На ее щеках появились ямочки. – Лишь бы у тебя все получилось. Остальное пустяки. Слышишь? Фигня.
- Слышу.
И она растворилась, оставив ощущение прохладного квартирного воздуха между пальцами, предварительно мягко вытянув свою ладонь из его.
Пельмени он переварил. Забыл вытащить их из кипящей воды вовремя, а когда спохватился, мясо повыскальзывало из теста, а затем, остыв на тарелке, слиплось с ним в непонятный бесформенный комок, который он съел, расковыряв вилкой.
Бабка во дворе снова бранилась на Люсю: старческий голос и звонкий лай долетали в приоткрытую форточку.
Попробовав пиво, хотел его вылить в раковину, но пожалел – другого нет, – поэтому принес откупоренную бутылку с собой в комнату, сел перед компьютером и открыл знакомую страничку сайта. Посмотрел на количество новых сообщений, присвистнул - видимо, Дине все-таки удалось наснимать хороших портретов – и принялся рассматривать женские фотографии.
В следующие три дня Дэйн лишь переписывался, но встречаться ни с кем не спешил. Присматривался, прислушивался, размышлял. Вечерами читал «Википедию», а днем, вдыхая прохладный воздух, гулял по улицам осеннего Петербурга.
Один раз зашел в магазин с яйцом на логотипе, купил сотовый телефон, загрузил на него карту города – ориентироваться стало легче - и принялся изучать разномастные магазины, расположившиеся вдоль проспекта. Заходил в разные кафе - старался не повторяться, - обедал, глазел на людей, слушал разговоры. Чаще всего он даже не думал, просто смотрел.
Представителей закона в специфической униформе высматривал издалека и мягко сворачивал с их пути – незачем встречать местную «Комиссию», когда нет документов - и, несмотря на высокий рост, легко терялся в толпе.
Иногда прогуливался вдоль берегов неширокой речки, здесь было по-своему уютно, и улыбался, глядя на занятых изучением сувенирной продукции туристов. Большая страна, видимо, много приезжих.
Один раз все-таки решился, взял прогулочный тур, шагнул вместе с другими пассажирами на борт покачивающейся лодки и почти час, проплывая под мостами, слушал истории о здешних архитекторах и их творениях. Думал о том, как скоротечна в этом месте жизнь и как тяжело людям воплощать свои задумки, имея в запасе всего шестьдесят-семьдесят лет. Родился, отучился, быстро выбрал профессию и постарался что-то успеть, пока не подобралась хитрая и коварная старость.
В Нордейле не было памятников архитекторам или великим людям – все они, и архитекторы, и великие, все еще жили вместе с остальными и продолжали творить. Всего лишь в разных городах и на разных Уровнях. Да и то, чаще всего творили не люди, а Комиссия. А тем памятники уж точно не нужны.